меня точно не было бы таких приключений!
— Да, про приключения это уж точно, — вздохнула я. — Но что же тогда в подвале Города?
— Двигатель. Это я узнала уже здесь, после смерти. Наши три Города, Полярис, Аквилегиас и Аллия оказались в очень неблагоприятных условиях. В свое время, когда строились Города-убежища, главные конструкторы, здесь их, кстати, чаще называют Мастерами, помимо основной защиты-Купола сделали системы еще и передвижными, чтобы исключить возможность осады и захвата. Не поверишь, все это строили для защиты людей на первое время, потом планировалось расселение по безопасной территории, которое состоялось не везде.
— Передвижными?! — только и смогла воскликнуть я. Голова просто шла кругом от объема информации. Представить, что родная Аллия — многокилометровый город, с домами-высотками, парком, в котором имеются озера и ручьи, пусть и искусственные, а главное — толстый и прочный, но все равно кажущийся хрупким Купол, накрывающий весь Город, может сдвинуться с места не развалившись, я не могла. Тем более объем энергии, способный сдвинуть с места столько тонн, просто не мог существовать в самом Городе.
— Именно. В центральных колонах, поддерживающих Купол, есть секретный отсек управления движением. Впрочем, секретный он только для обычных горожан. Ключи похищены вампирами еще до первого запуска двигателей, так что эту информацию не разглашают. Вряд ли когда-нибудь наши Города сдвинутся с места. А вампиры… они не прекратят попыток завладеть местами с таким высоким уровнем живого населения. Тем более мозги у общества уже на половину промыты — мало кого нужно заставлять силой топать в крематорий после смерти. Все потому, что армии мертвецов под боком вампирам ни к чему.
— Самое плохое — такие речи у нас можно услышать, просто гуляя по улице, но никто особо не обращает внимания на обвинения в адрес вампиров, — задумчиво пробормотала я.
— Именно. Они рассчитывают победить не силой, а хитростью. Вампирская политика рассчитана на много лет вперед. Я слышала, у них уже сочиняют альтернативные легенды и истории, для наших новых поколений. Какой-нибудь бред, вроде того, что жизнь возможна только здесь, а за горами, которые окружают наши долины, обитают мутанты и всякая жуть.
— И другие Города не будут развязывать войну, как беспокоился мой знакомый «енот»?
— Кто знает. Нормальную дорогу к нам не построили, а теперь и не построят. Дружба с вампирами дорого обходится в плане общения с остальной страной. Там, правда, тоже свои заморочки с кровососами. Твари повсюду.
— Их только на станциях, которые в вечных льдах на полюсах нет, — я тяжело вздохнула. Полярные станции с исключительно мертвым персоналом верхом на дрессированных белых медведях были любимой темой Алика. Я не видела его чуть больше суток, но жизнь уже начинала потихоньку отравляться мыслями о том, что он никогда не увидит ни этого странного вагончика, ни молодых зарослей с пестрой листвой, ни бегущих сейчас по небу пушистых облаков…
Я попробовала усесться поудобнее и стукнулась ногой обо что-то в мешке. Из соседнего свертка донесся немного напугавший меня шорох.
— Что там?
— Да так, разное. Собирала всякие железки для запчастей, а вон в том мешке материал для изготовления мумифицирующих растворов…
— Но ведь их для вас готовят наши заводы… — перебила Руслану я. — Есть даже специальная фабрика, где работают рабочие из Аллии и Поляриса. Программа еще не отменена законом, несмотря на упырей. Название связано с лозунгом поддержки не упокоенных или чего-то вроде этого, из головы вылетело, как правильно звучит.
— Когда-то так и было. Но мы почти не выходим с фабрикой на связь. В Городах теперь умерших сразу кремируют, а не дают выбор жить снаружи или превратиться в пепел. Уже когда мои родители ходили в школу, стали разгораться громкие дебаты жить после смерти или нет. Мама рассказывала мне, что в школе им тогда раздавали брошюры, где описывались все стадии разложения трупов и прилагались фотографии неудачных бальзамирований. Многие сразу решили, что жизнь не стоит того, чтобы через такое проходить…
— Эх, у нас и сведений не сохранилось о возможности такого выбора! Шевелящимся трупом быть плохо, а пьющим кровь вампиром — вроде бы хорошо, но всем нельзя! У нас того, кто укрывает восставшего умершего самого живьем кремировать могут… А фабрика приносит неплохую прибыль, бесперебойно делает всякие растворы. Пока расходы себя окупают — мэрию никакие вампиры не заставят ее прикрыть.
— Не знаю, не знаю… Может это для ленивых покойников… — нахмурилась Руслана. — Значит, кто-то извне платит до сих пор?
— Именно так.
— Не знаю, слышала ты об этом или нет, но после определенного рубежа формалин уже перестает быть нужным. Тело либо полностью сбрасывает кожный покров вместе с органами и мясом, либо ткани становятся нетленными. У всех это бывает по-разному. Кто-то с самого начала не разлагается, а кому-то приходится пользоваться формалином постоянно и все равно в итоге остается только скелет. Может, конечно, что-то и остаться, чаще это руки и лицо. Формы Смерти очень занятная вещь, тебе лучше один раз все увидеть, чем сто раз услышать. В этих окрестностях контингент у нас разный, хоть и нет по-настоящему ископаемых личностей и призраков… Но это я к тому, что не вампиры же скупают формалин?!
— Нужно просто провести расследование, — пожала плечами я. — При должной осторожности легко избежишь старых ошибок. Кстати, может заодно удастся придумать, как мне вернуться в Аллию?
— Вернуться? Даже не знаю. К нам на днях должен заехать один тип из Беаты-Раффаэлы, это стоит с ним обсудить. А пока погостишь у нас в кафешке. Минут через десять как раз прибудем на место. Тебя ждут развалины старого города, — Руслана бодро улыбнулась, и тоном заправского экскурсовода добавила: — Он весьма долго простоял полностью необитаемым, и мы сохранили старину по максимуму, ходим как по музею. Вампиры боятся к нам соваться, так что там ты будешь в безопасности.
Вскоре рельсы нырнули под аллею деревьев, смыкающихся над нашими головами. Ветви опускались так низко, что могли задеть голову, если не пригибаться. Похоже, борта вагона обрезаны низко специально для этого участка дороги.
В мозаике теней и солнечного света, пробивающегося через густые кроны, я неожиданно приметила какие-то странные предметы по краям от дороги, то и дело мелькающие чуть выше уровня моей макушки.
— Заметила? — с уважением спросила Руслана. — Это своеобразная сигнализация. Если здесь проедет обычный поезд шум будет до небес.
В просветах между лесистым заграждением замелькали сначала разрушенные, с растрескавшимися стенами, а потом и целые дома. Провалы их окон с отсутствовавшими рамами поглощали солнечный свет, и каждый из них казался порталом в другое измерение.
