Ознакомительная версия. Доступно 2 страниц из 9
гибели линзы. На рельсе виднелся след от размазанной жвачки и немного стеклянного порошка. Все, что осталось от чудовищного порождения злого ума.
– Что это было? – спросила меня одна из девочек.
Они стояли у меня за спиной и недоуменно смотрели на испачканный рельс.
– Да так, ничего особенного, – небрежно ответила я и отправилась назад в Галерею.
Я подходила к парку, когда навстречу мне, завывая сиреной, промчалась «Скорая». В мою душу закрались нехорошие предчувствия, и я ускорила шаг. В вестибюле Галереи меня встретила заплаканная администраторша. Опасения мои оказались не напрасными, на «Скорой» увезли Морковкина. По словам администраторши, Юрий Константинович утром сказал ей, чтобы она сразу же позвонила ему, если вдруг я приду в Галерею. Администраторша вообразила, что он решил за мной приударить, и с радостью согласилась. Выполнив просьбу, женщина взялась за вязание, предвкушая, как расскажет об этом случае приятельнице.
– И тут вдруг смотрю, летит мимо меня, как ненормальная, как только ноги не переломала, не понимаю, – всплескивая руками, говорила она. – Я прямо в растерянности сижу, только хотела Юрию Константиновичу позвонить, как псих этот вылетает и орет, мол, где эта сука? Ну то есть вы.
Администраторша немного смутилась, но я махнула рукой:
– Пустое, дальше-то что?
– Тут я насторожилась, подождала немного, директор не спускается. Позвонила. Трубку не берет. Решила подняться. Гляжу, а он на полу в коридоре лежит, и кровища вокруг! Хорошо, что занятия сегодня только с утра, а то бы всех детей перепугал. Я «Скорую» вызывать…
– Да что же с ним? – не выдержала я.
– Инфаркт! – важно сказала администраторша.
– А кровь откуда? – изумилась я.
– Лоб был разбит. Но врач сказал, что это ерунда по сравнению с инфарктом.
– 0, Господи!
– Но вроде как откачали его, в кардиологический центр повезли, – сообщила мне администраторша. – Он в сознание пришел, так что обойдется, надеюсь.
– А кабинет открыт его?
– Нет, конечно! Закрыла я его.
– У меня там сумка осталась с ключами, документами.
– Пойдемте, открою. А что там у вас случилось-то, почему этот псих за вами гнался? – администраторшу снедало любопытство.
– Псих он и есть псих, – туманно ответила я. – Ненормальный, а Юрий Константинович задержать его пытался.
– Приставал, что ли?
– Ну типа того.
Мы вошли в кабинет Морковкина. Под строгим взглядом недовольной моей сдержанностью администраторши я забрала свою сумку, валявшуюся на полу.
– А с этим что делать? – спросила администраторша, указывая на фотоаппарат и кофр.
– Ничего. Пусть тут остаются. Юрий Константинович вернется – разберется.
Я убрала фотоаппарат в кофр и поставила на край стола. Мы вышли из кабинета, и администраторша заперла дверь.
– Когда он теперь вернется, – вздохнула она.
Вечером мне позвонили из реанимации и сообщили, что сын пришел в сознание. Две недели я провела в беготне между больницами. Славик восстанавливался быстро, но врачи перестраховывались и не спешили его выписывать. А вот Юра выздоравливал гораздо медленнее. Ему поставили два стента на коронарные сосуды и настоятельно рекомендовали сбросить лишний вес. Я приходила к нему в больницу, и он рассказал мне, что пытался удержать Гляденина, но тот схватил упавшую со стола кружку и ударил его по голове. От удара Морковкин выпустил фотографа, и тот убежал. Выскочив за ним в коридор, Юра почувствовал сильную боль в левом боку и потерял сознание. Выписавшись из больницы, он переехал к нам со Славиком, так как я убедила его, что за человеком, перенесшим инфаркт, нужен уход и присмотр. Сын был не против.
Славик снова похож на себя прежнего, но стал более серьезным, ни шуток, ни розыгрышей себе не позволяет. Гляденина больше никто не видел, он даже не пришел забрать свои работы по окончании выставки. Фотографии провисели еще неделю, а потом их убрали в пустующую подсобку, освобождая зал для новой выставки. Когда я специально пришла, чтобы забрать и уничтожить фото Славика, то была поражена изменениями, произошедшими со снимками. Они стали нечеткими, смазанными и потеряли свое жуткое воздействие на зрителя, превратясь в плохо сделанные фотографии, не вызывающие никаких эмоций, кроме скуки.
А черный кофр с фотоаппаратом пропал. Администраторша клянется, что в кабинет никто не заходил и ключ у нее не брал. И все сделали вид, что кофра этого никогда и не существовало.
Ознакомительная версия. Доступно 2 страниц из 9
