Книга Тремор - Каролина Эванс

Он резко перевел на нее свои черные глаза. Таня улыбнулась.

− Просто для забавы. Иногда выкладывала в соцсети, иногда раздавала подругам. Мне нравится придумывать что−то в голове, а потом держать это в руках. Кажется, будто ты сам творец своей реальности.

− Так и есть, − глухо отозвался он.

Таня неуверенно кивнула. Калеб принялся перебирать украшения, откладывая их в разные стороны. Он долго не поднимал на нее взгляда.

− Я могу идти?

− Творец своей реальности только ты. Даже когда кажется обратное. В ней воплощается то, что у тебя в голове и на сердце.

Его глухой голос прозвучал так уверенно и бесстрастно, что пальцы сами сжались в кулаки.

− Не всегда, − вскинула на него глаза Таня.

Калеб медленно повернулся к ней.

− Когда рядом с тобой неожиданно умирают твои близкие, ты ничего не можешь с этим сделать.

Он долго смотрел на нее прежде, чем ответить. Складки ушли с его переносицы.

− Это их жизнь, а не твоя, но все взаимосвязано…

− Да нет же, − перебила его Таня.

Ее глаза намокли, дыхание стало прерывистым. Одно неосторожное слово — и она была готова разрыдаться.

Калеб медленно подошел к ней.

− Успокойся, − мягко сказал он.

− Пойдем, я налью тебе чаю.

Осторожно положив руку на плечо, он отвел ее в соседнюю комнату. Там они просидели весь вечер. Таня все рассказала Калебу.

* * *

Утром того дня Таня проснулась даже раньше, чем планировала. Открыв глаза, она вздрогнула. Не сразу вспомнила, что уснула вчера у незнакомого парня.

Сев на диване, Таня вслушалась в тишину. Из спальни доносилось ровное дыхание Кирилла. Стараясь не шуметь, она сняла с себя его майку. От нее пахло орехом и корицей. Таня аккуратно сложила ее и оставила на диване.

− Пока, − прошептала она, коснувшись его плеча. Кирилл тут же приподнялся с подушки.

− Ты что, уже уходишь?

− Ну да, не хочу шуметь на кухне.

Он сел на кровать, накрывшись одеялом. Сонливая улыбка на чуть припухшем лице превращала его в пятнадцатилетнего мальчика. Лишь широкие плечи и рельеф на торсе выдавали его возраст. Пальцы с силой убрали с глаз наэлектризованную челку. Таня и сама не знала, почему это так умилило ее.

− Там шуметь нечем, я редко ем дома. Сам не знаю почему, − проговорил он заспанным голосом.

− Можем позавтракать там же, где вчера. В этой кофейне вкусная выпечка.

Таня согласилась.

Она ждала, пока Кирилл приведет себя в порядок. Умоется, быстро уложив челку, наденет белую майку, джинсы и одну из десятка кожаных курток.

Было так сложно скрывать от него улыбку, что от напряжения стало сводить щеки. Когда он проходил мимо нее, Таня делала вид, что читает статью в телефоне. Прикрывая рот рукой, она опускала голову. Но вот они вышли из квартиры, и по взгляду Кирилла стало ясно, что ей не удалось обмануть его.

− Ну чего ты? — засмеялся он.

Таня пожала плечами, и он прижал ее к себе.

− Все в порядке, − услышала она свой голос, словно из−за стеклянной стены. Руки стали ватными, когда коснулись его. Их взгляды надолго слились и больше не пересекались весь путь до кофейни.

Таня прошла за тот же столик, что и вчера вечером. Кирилл сел напротив нее и тут же подозвал официанта. Скоро они уже ели сэндвичи с ветчиной и сыром. Американо и раф встали напротив друг друга.

− А где находится твой институт?

− Недалеко от Звенигородской. Там совсем близко, − бегло сказала она, смотря себе в тарелку.

− Я сегодня не занят, так что могу довезти тебя.

Таня задумчиво надкусила краешек тоста. После вчерашнего ей было неловко отвечать на его пристальные взгляды. Словно прочитав ее мысли, он первый заговорил об этом.

− Мы вчера… Так говорили с тобой. Я редко открываю людям душу. Теперь ты обо мне все знаешь, а вот я о тебе как−то маловато.

Сложив на столе руки, Кирилл слегка наклонился к ней. Подняв голову, Таня больше не опускала ее.

− А что ты хочешь узнать? — спросила она, аккуратно отложив сэндвич.

Его глаза засветились искорками. Он плавно скрестил у лица пальцы.

− Честно? Мне интересно, как смотреть на мир, чтобы иметь твою улыбку.

Губы сами растянулись в стороны. Она посмотрела в окно, на еще темное небо, на остатки фонарей вдоль улиц. Этот момент показался ей почти мистическим. Вот миновал странный день, и вот, еще не настал следующий. Они с едва знакомым ей парнем сидят тут, в кофейне, где все началось, и приятное покалывание мурашками проходит по сердцу.

− Помнить, что погоня бессмысленна. Сегодня — самый прекрасный день. И таких «сегодня» много. В них вся жизнь.

Повернувшись к нему, она застала новый взгляд. В нем восхищение, нежность и трепет. Так смотрят на цветок. Любуются расположением лепестков, их цветом, тем, как плавно они колыхаются на ветру.

Но странно, она совсем не смутилась от этого. И дальше говорила о том, как ей нравится осень. То, что деревья рыжеют всеми возможными оттенками, и каждый лист на них словно чудо. Все разные. Она могла бы вечно рассматривать их.

Таня говорила, что любит тепло кофеен после холодной прогулки. Любит прятать в рукавах пальцы. Ощущать сквозь свитер горячую кружку и смотреть в окно. Наблюдать, как близится закат, и в листьях проявляются новые оттенки. Они еще больше искрятся золотом. Бывает, какой−то листочек случайно срывается с ветки и падает вниз. Сердце замирает, когда из всей тьмы луч солнца выделяет именно его.

− Это восхитительный момент. В нем вся красота мира сливается в возвышенную симфонию, − говорила она, подперев кулачками щеки.

Мечтательный взгляд гулял по синим стенам. Наверняка они стали под ним аллеей тополей с золотистыми кронами.

Кирилл лишь изредка кивал головой. Обычные, фоновые для него вещи становились почти волшебством с ее видением.

Листья? Ну да, валяются под ногами, утопая грязноватым месивом в трещинах асфальта. Изредка прилипают к его ботфортам, цепляются за окна. Уют кофейни? Он ходил в нее не по этой причине. Просто все его мысли, все смятение его души становилось развернутой картой, когда Кирилл слушал джаз в ее стенах. Как ни странно, только в «Sky&Roses» он ощущал себя целостным.

− Интересно. Получится ли у меня смотреть на осень как ты? − добавил он, наклонившись к ней.

Их губы оказались совсем близко.