наполовину готовой) крепостной стене вокруг посёлка, о чудесном источнике и о том, что всё без исключения население этого места составляют бывшие монстры. Ну, и их дети, конечно же. Они строились по гармоничному плану, который помог им составить Коле: красивым кольцом, внутри которого был источник с разбитым вокруг него совсем ещё молоденьким садом. Посёлок походил на образцово-показательный совхоз времён расцвета СССР, и всё в нём было по высшему разряду — и хозяйство, и жилые дома с аккуратными палисадниками, и культурно-образовательный сектор.
Лелинская школа-интернат ещё достраивалась и расстраивалась, но основное здание было готово, а в нём был прекрасный актовый зал, в котором я с комфортом расположилась на сцене.
Директриса Анна Павловна, немного офигевшая от количества висевшего на мне золота (Первый раз в жизни Анна Пална видела меня специально вырядившейся БАРОНЕССОЙ, да ещё восточной!), любезно предоставила мне большой письменный стол, который мои бойцы быстренько затащили на сцену, и кресло (совершенно удивительное, по-моему, трон от какого-то спектакля; сказала, что для моих сегодняшних целей подойдёт в высшей степени!), пару общих тетрадок и здоровенный органайзер со всякими ручками, линейками и (святая женщина!) разнообразными маркерами.
И секретаря! На случай, если нужна будет помощь. А случаи, как известно, бывают всякие. Так что Леночка сидела за небольшим столиком прямо под сценой и была готова быть и писарем, и посланцем.
04. ПОСМОТРИМ, КТО ТУТ ХОТЕЛ МОЕГО БАРОНА
НУ, ПОНЕСЛАСЬ!
За моей спиной внушительно стоял Тиредор, ради особого случая заменивший свою незаметность на доспешную мрачную страшность. Или как это назвать, когда человек молча стоит и всех пугает одним своим присутствием? Короче, вот.
До кучи перед столом, озирая пока ещё пустой зал, лежала моя золотистая Теселли.
— Госпожа кельда, — в двустворчатую дверь заглянул дружинник, — Пришли!
— Все?
— Говорят — да!
— Предупреди: первые три ряда от сцены — матери. Остальные — садятся как хотят, в любом порядке. И пусть заходят.
Я прикинула, что на один ряд скамеек человек двадцать должно войти, так что в десять рядов вместятся. Тем более же только старших ждём.
Они заходили осторожно, как… как собака в новый дом, если вы понимаете, о чём я. Словно принюхиваясь.
Как на них повлияла речь барона, пока сложно было сказать. Многие настороженно таращились. Некоторые были испуганы. Балхия и ещё несколько старших жён (по глазам вижу, что старших — по возрасту) держались скованно, даже как-то сурово. А вот несколько совсем молоденьких, губки поджаты, глазёнки щурят. Никак, решили, что за такого барона, который жену золотом увешивает, можно со старой женой и потягаться. Финтифлюшки! Сели несколькими кучками. В каждой — своя лидерша. Ладно, посмотрим.
— Глирдан, позови-ка мне старшую. И стул найдите, не стоять же женщине. И попроси Лену задёрнуть занавес! Я не хочу, чтобы все слышали наш разговор.
Сейчас мы будем мутить ваше болото.
РАЗДЕЛЯЙ И ВЛАСТВУЙ
Балхия сидела очень прямо, положив сложенные замочком кончики пальцев на самый краешек стола.
— Прежде чем говорить с другими, я хотела бы познакомиться с вами поближе, — услышав уважительное обращение, старшая жена даже слегка вздрогнула, — Напомните, пожалуйста, как вас зовут?
Глаза у неё были тёмно-тёмно-карие, почти чёрные, раскосые.
— Балхия.
— А по отчеству?
Она секунду помедлила:
— Талгат-кызы.
— А в первом паспорте было записано: Талгатовна, правильно? Вы же в военной части учительницей работали?
Руки у неё задрожали:
— Откуда вы знаете?
Я смотрела на неё внимательно.
— Я вижу. Причём учительницей русского языка, а это — вдвойне прекрасно! — я сложила кончики пальцев «домиком», уперев локти в стол, — И — я правильно понимаю? — пока ваш муж был жив, ваше слово в среде жён было решающим?
— Да.
— Даже если любимая жена хотела по-другому?..
Меж её бровями залегла морщинка.
— Он всё равно меня слушал. Даже…
— Даже когда перестал любить?
— Да.
Вот так вот. Он перестал её любить, а она его — нет. Не сразу, во всяком случае. Но она была достаточно мудра, чтобы продолжать влиять на мужа. И он, потеряв любовь, всё же сохранил уважение, и слушал её прежде всех. А она в строгости держала всё женское общество своего аула. За это её и ненавидели невестки. И отомстили, как только покровитель исчез. Угу.
— Насколько я могу судить, вплоть до сегодняшнего дня младшие жёны продолжали вам подчиняться? Ну… более или менее?
— Да, это так.
— Видите ли, в чём дело, — я смотрела на неё внимательно, — Если мой муж сказал, что даст вам помощь и покровительство — значит, так оно и будет. Поймите, ни о каком замужестве речи не идёт. Но ваши дети будут учиться. Вам выделят земли, разрешат вести хозяйство. Я выделю, собственно говоря. Кто-то в этом поселении должен будет отвечать за общее хозяйство, вести дела, управлять всем. Староста. Староста ведь — не обязательно мужчина. У нас старостой может быть и женщина, — тут я немножко кривила душой: пока что во всех посёлках старостами были мужики; но нигде ведь не было сказано, что женщине это запрещено? — Среди ваших людей я вижу пять… ну, может, семь адекватных женщин, способных организовать общее хозяйство — типа колхоза, понимаете? Но зачем же что-то менять, если есть человек, уже умеющий управлять? Как вы считаете?
— То есть… извините, вы хотите?..
— Я хочу назначить вас, Балхия Талгатовна, старостой новой деревни. Как по-казахски будет «звезда»?
— Жулдыз.
— Вот. Назовём её Жулдыз. Вы согласны управлять деревней, Балхия Талгатовна? Вести её к процветанию? Через десять лет ваши дети, возвращаясь в Степь, не должны выглядеть нищими.
Она сжала кулаки.
— Да! Я согласна!
— Хорошо, идите в зал, сейчас состоится общий разговор. И попросите секретаря Лену подняться ко мне.
ОБЩАЯ ВПРАВКА МОЗГОВ
Секретарь Леночка примчалась, как электровеник.
— Ленуся, покажи ребятам как занавес открывать-закрывать и отправь кого-нибудь до старосты, пусть пришлют мне отрез хорошей ткани, желательно шёлковой, метров пять, на нарядное платье — я ему потом возмещу. И ещё один, попроще.
— Хорошо!
Тяжёлая портьера поползла в сторону, открывая сидящих.
— Глирдан, спроси их по-казахски: кто понимает русский? Пусть встанут.
Жёны поднялись не все. Дети и подавно. Некоторые вставали неуверенно (типа, вроде что-то понимают…), некоторые озирались. Ну и ладно, будем общаться с переводчиком. То, как Глирдан переводил, сразу выпущу, а то длинно получится. Только сам диалог.
— Посмотрите на меня внимательно. Я буду решать все вопросы вашей жизни. Где вам жить, как и сколько. Можете обращаться ко мне: «госпожа баронесса». Или просто «госпожа». Я решила вопрос вашего ближайшего будущего. Вашему сообществу будет выделена земля, на которой вы организуете деревню. Вы можете поставить свои юрты или срубить дома, как хотите. Кроме этого обязательно должны быть построены бани и туалеты, помещения для скота и общественные здания. Вы можете пройти по деревне и посмотреть, как живут люди — я велю организовать вам экскурсию.
Они сидели пока спокойно, хотя некоторые нервозно напряглись.
— Дальше! Всё ваше имущество отныне принадлежит баронству Белый Ворон. Вы можете взять с собой: ваши юрты, одну повозку на семью, двух коней, одежду свою и своих детей, посуду, хозяйственные инструменты, спальные принадлежности. Вы не можете забрать: рабов и сельскохозяйственных животных, кроме двух коней, запряжённых в повозку, и лишние повозки.
Одна из молоды жён подскочила и заверещала, что, мол — как же, все вещи в одну повозку у неё не войдут, а вторую повозку ей лично муж подарил, и без рабов она не справится… Ещё парочка юных фиф приподнялись и явно ждали своей очереди, чтобы высказаться.
Я взяла один из заготовленных талмудов и как следует хлопнула им по столу:
— А ну, молчать! Ещё раз кто вякнет без позволения — пойдёте в рабские бараки! — Теселли, чувствуя моё недовольство, глухо зарычала, — Много вещей — лишние выкини! Или два раза съезди, мокрощелка тупая! — на этом месте воспитанный Глирдан завис, и в наступившей тишине Балхия негромко перевела «трудное место». Давно, поди, хотела сказать.
В зале повисла испуганная тишина.
Я привалилась к спинке «трона» и длинно выдохнула.
— Вам было предложено: уехать с тем,
