вам выпечки принесла. Скучно на пенсии, знаешь ли. Попьём чаю, Лен?
Художник
Виктория Радионова
Новенького окружили, гомоня наперебой:
– Как, говоришь, тебя зовут?
– Тихон?
– Тихоня, что ли?
Взрыв смеха.
Алла Львовна хотела вмешаться: прозвище может прицепиться и отравить парню жизнь. Но смеялись по-доброму, и он вместе с ними. Худенький, длинненький, выше их на голову, словно журавлёнок среди…
Так, стоп! Они – дети, ученики, воспитанники, в конце концов, а не «птички», не «заиньки», не… не «твои» дети. Это чувство не то собственности, не то привязанности мешает хорошо выполнять работу, а ей надо быть начеку. Новенький в классе – всегда проблема, а тут сразу видно: за себя не постоит. Глаза распахнуты.
Она всех читала по глазам: маменькиных сынков и папиных дочек, хитрюшек и простаков, зазнаек и скромняг, добряков и злючек.
А этот – чистый лист. Самое сложное. Каждый, кто приблизится, впишет свое. И ладно, если по строчке, а то и целыми главами.
Хотя, может, она ошибается. Может, вообще скрытый лидер? Вон как внимание собрал.
Только этого не хватало! Лидер уже есть: Эдик – отличник, спортсмен, первые места в олимпиадах по информатике благодаря ему. Мог бы и старостой стать, хотя Оленька с этим замечательно справляется, а с Эдиком они дружат.
Второго лидера не нужно. Начнутся конфликты, коллектив расколется.
Да что это! Мальчишка в классе несколько минут, а она уже напридумывала!
Вечно так! На работе куда ни шло – опыт, методики– всё можно решить, проработать, но ведь она и в жизни предвидит сплошные проблемы. Вот и нет никаких «своих», только эти – дети её. Своим-то откуда взяться, если каждого, кто приблизится, читать по глазам: выпивоха, жмот, ловелас, маменькин сынок… Училка – училка и есть.
Алла оставила мысли «о своём», прислушалась к разговорам ребят.
– А это у тебя скетчбук?
– Ага. Рисовать люблю. Тебя Оля зовут?
– Да, а что?
– Просто. Пытаюсь вас всех запомнить.
– Вообще-то сейчас диджитал рисуют, а не это всё, – Эдик смотрел с вызовом, хоть и немного снизу вверх.
– Диджитал – хорошо, но нет в нём… – подбирая слова, новенький отвёл взгляд от Эдикова прищура на потолок, словно за подсказкой.
– Ну! – Эдик не унимался, его конкретно подбешивало, что подруга с интересом разглядывает мазню этого дрыща. – И чего нет в диджитале?
Новенький прошелестел губами:
– Волшебства нет.
– Чего-о? – хохотнул Эдик.
Класс гоготал, а новичок даже не улыбался.
«Ну вот и началось!» – с досадой подумала Алла, вслух занялась переключением внимания.
– Ребята, займите свои места. Скоро звонок.
Хихикая, побрели за парты. Эдик потянул Олю, та медлила:
– Тихон, можно я скетчбук после урока отдам?
За новенького ответил Эдик:
– Оль, верни Гарри Поттеру его рисульки.
– Я посмотреть хочу.
– Не на что там смотреть!
– У нас ещё будет время хорошо узнать друг друга, – Алла Львовна взяла альбом, чтобы ничего не отвлекало от занятий.
Приводя в порядок стол в конце рабочего дня, Алла заметила альбом.
Вот ведь, забыла вернуть. И сам не забрал, тоже забыл или постеснялся. Тихон – Тихон и есть. Интересно, что там.
Алла хотела быстро пролистать страницы, но, как говорят «её» дети, «залипла» надолго. Рисунки читались, как книга. Каждый – история на границе реальности и сказки… Алла словно видела чьи-то сны.
Стайка ласточек кружит над крышами стареньких двухэтажных домов. Среди птиц, раскинув руки подобно крыльям, парит девочка-подросток. Что-то странное на ноге… Какой-то ортопедический аппарат. Рисунок был полон воздуха. Ей даже показалось, что порыв ветра вырвался за пределы и перелистнул страницу.
На следующей в хрупкой девичьей ладони плещется море. На гребне волны – корабль. Паруса, разумеется, алые.
Какими им быть, когда художнику четырнадцать.
Забыв о времени, Алла неотрывно глядела в морскую даль, слушала шум прибоя, пока брызги…
Что за наваждение?!
Она сняла очки, стекла покрыты мелкими каплями. Протирая линзы, пыталась найти логическое объяснение, но ничего, кроме «разыгралось воображение», на ум не приходило.
Надела очки, перелистнула страницу и чуть не захлопнула альбом: резко потянуло могильным холодом.
Из темноты ямы в поисках спасения тянутся непомерно огромные руки. Крохотный мальчик, похожий на Тихона, стоя на краю обрыва, бросает им конец верёвки.
Не такой уж и тихоня.
А это… Оля?!
На портрете первая красавица класса, зажмурившись от нежности, прижимала к щеке пушистого щенка. Ничего необычного в рисунке не было, кроме того, что и у Оли не было никакой собаки. Это Алла знала точно: Оленька часто с грустью говорила о своей мечте.
Но когда он успел это нарисовать? Альбом весь день пролежал у неё на столе, а познакомились они только сегодня.
– Алла Львовна…
Алла вздрогнула от неожиданности. Точно Тихон! Она не услышала, как он вошёл.
– Извините, можно забрать?..
– Да, конечно. Я посмотрела без спросу, ничего?
– Смотрите, пожалуйста! Рисунки для того, чтобы смотреть. И как вам?
– Волшебно, – улыбнулась Алла.
Глаза мальчишки засияли.
– Я вас нарисую, можно?
– Буду рада! Олин портрет мне очень понравился.
Сказала она это, конечно, не только ради одобрения, а с намёком на разговор, но художник намёк не понял, поблагодарил и собрался уходить. Алла задержала вопросом:
– Кстати, как ты это сделал?
– Что?
– Портрет. Вы с Олей были знакомы?
– Нет. Мне на прошлой неделе так… увиделось: «Портрет Оли». Я ещё думал, что за Оля такая? А сегодня смотрю, а она вот. Даже угадал, как зовут.
– Волшебство, – подытожила Алла с улыбкой.
– Ага, – кивнул как ни в чём не бывало.
Ощущение чудесного не покидало Аллу до самого вечера, пока не села за проверку тетрадей.
* * *
– Поз-драв-ля-ем! Поз-драв-ля-ем!
Оленька сияла. Класс шуршал обёртками Choco Pie, девочки подбегали, дарили безделушки, получали приглашения. Из мальчиков первым подошёл Тихон.
– Это тебе.
На парту лег «Портрет Оли».
– Ты… Издеваешься?! – в голосе именинницы зазвенели слёзы. – Я… Я так просила, желание загадывала, а мне… Телефон подарили! А ты… Дразнишь, да?
Слёзы отразились и в глазах Тихона, он закрыл их.
Алла поспешила подойти, положила руку на вздрагивающее плечо мальчика, не стала останавливать прорывающуюся к выходу девочку.
Всем нужно время.
Покинуть класс Оле не удалось, в дверях столкнулась с опоздавшим Эдиком.
– Ты куда?
– Пусти!
– Плачешь от счастья? Рановато. На вот! Теперь можешь рыдать.
Эдик достал из-за полы пиджака пушистый комочек, точь-в-точь как на рисунке, и передал в руки подруге. Щенок тут же принялся слизывать слёзы с мокрых щек девочки. Оля зажмурилась, её счастливое «о-ой!» подхватили в классе.
– Волшебство?! – не сдерживая восторга, Алла
