места, поэтому мы смогли добраться до их королевства, не попавшись в лапы хищников. И все же потребовалось несколько часов, чтобы, пробиваясь через плотную завесу лиан и ветвей, попасть в самое сердце леса, где и раскинулся поднебесный дом обезьян. Мы отдыхали лишь раз, у ручья, где мне дали время отмыться от крови, а потом все шли и шли, пока наконец не оказались перед огромным деревом.
— Почему мы остановились? — Я посмотрела на Олли.
— Это вход для людей. Ты ведь не умеешь так же хорошо лазить, как и остальные, я прав?
Я подняла взгляд на кроны деревьев. Большинство остальных обезьян просто забрались наверх по ветвям. Олли прижал ладонь к едва заметной выемке на стволе, и часть коры отъехала в сторону, открывая внутри дерева странную конструкцию, похожую на кухонный лифт. Олли забрался внутрь и поманил нас следом. Забившись в тесный лифт, мы с обезьянами принялись по очереди тянуть канат, который поворачивал шкив и поднимал платформу, унося нас все выше и выше.
Когда мы наконец вывалились на узкую площадку, Олли едва дышал, да и я была не в лучшей форме. В деревне обезьян словно готовились к тематической вечеринке по Робинзонам, пользуясь советами Марты Стюарт[2]. В кронах были построены деревянные домики всевозможных форм и размеров. Они объединялись целой сетью подвесных мостиков, выполненных из грубо отесанных досок и перекрученных лиан. Повсюду бродили обезьяны в человеческой одежде. Были среди них и одетые в маленькие строгие костюмы-тройки, и в спортивные штаны с футболками, и в форму медсестер, и даже наряженные в крошечные бальные платья, словно собирались на вручение особого обезьяньего «Оскара». Большинство обезьян не пользовалось мостиками; они просто раскачивались на лианах и скакали по ветвям, словно и не подозревали, что находятся более чем в пяти сотнях футов над землей.
Встретила нас обезьяна, которую, казалось, ни капли не смущал ее черно-белый наряд горничной.
— С возвращением, — слишком грубым и низким голосом для такого крошечного существа поприветствовала она Олли. Обезьяна быстро похлопала его по спине и поцеловала в щеку, а потом, повернувшись к королеве, присела в неуклюжем реверансе, от вида которого я едва не расхохоталась. — Добро пожаловать, Ваше Высочество, — обратилась она к Озме. — Я Айрис. Для нас честь приютить вас в своей деревне.
Задержав внимание на королеве еще на пару секунд, Айрис повернулась ко мне. Улыбка ее померкла. Кажется, местные обезьяны мне не доверяют.
— Привет, — неловко поздоровалась я с ней. — Я Эми.
— Знаю, — отозвалась обезьяна. — Королева Лулу ждала вашего прибытия. Олли проводит тебя к ней, а я сопровожу Ее Величество в ваши общие покои. — С этими словами Айрис подхватила под руку хлопающую глазами Озму и повела ее прочь.
— Кажется, твои друзья от меня не в восторге, — сообщила я Олли.
— У Бескрылых печальный опыт общения с колдуньями. — Он пожал плечами.
И, не дав мне сказать ни слова против, Олли перебежал через один из веревочных мостиков. Пришлось последовать за ним.
Так как кроны деревьев закрывали почти весь солнечный свет, деревня была освещена странными фонарями, которые плавали в воздухе и напоминали полупрозрачные светящиеся лимоны-переростки. Они нависали над дорожками и домами, а мягкий свет дарил тусклой деревушке ощущение волшебной вечеринки, которая должна была вот-вот начаться. (Не то чтобы я когда-либо бывала на подобных, но зато, пока еще жила в Канзасе, вместе с мамой порой смотрела разные шоу по телевизору. Когда мы не ссорились, естественно.)
— Это солнцефрукты, — пояснил Олли, заметив, как я по пути пялюсь на местное подобие фонариков. — Попробуй! — Он подхватил из воздуха один фрукт и мастерски сорвал с верхушки кусок тонкой кожуры, обнажая желтоватую светящуюся вязкую мякоть, а потом протянул его мне.
Солнцефрукт приятно грел ладони и на ощупь напоминал жевательные мармеладки. Пробовать его было страшно, но я не хотела оскорбить Олли, а потому подцепила пальцем немного светящейся слизи и облизнула его. Я думала, вкус будет не из приятных, но солнцефрукт оказался, пожалуй, самым вкусным из всего того, что я когда-либо ела. Он сочетал в себе десятки разных вкусов: был похож на тянучки, ананас и фруктовые коктейли с маленькими зонтиками. У него был вкус лета, последнего дня школы и пляжа. Я прикрыла глаза и пару мгновений посмаковала на языке послевкусие, внезапно осознавая, как же давно вот так вот искренне ничем не наслаждалась. Теперь такие мгновения стали очень редкими.
Я бы еще час простояла, пытаясь выделить все оттенки вкуса солнцефрукта, если бы Олли не потянул меня за рукав.
— Пойдем, мы же не хотим заставлять королеву Лулу ждать. Она — мудрый правитель, но быстро выходит из себя. И знай, лучше не попадаться ей на глаза, когда она в ярости.
Я поверила ему на слово, но не удержалась и продолжала на ходу выскабливать мякоть солнцефрукта. Через пару минут мы добрались до винтовой лестницы, оплетающей ствол толстого дерева.
— Королева встретится с тобой наедине, — поведал Олли. — Когда встреча закончится, ищи свои покои рядом с водопадом.
— Водопад? Здесь, наверху? Среди деревьев?
— Ты его не пропустишь, — добавил Олли, спрыгивая с дорожки и хватаясь хвостом за лиану. Он повернулся и повис вниз головой, заглядывая мне в глаза. — Спасибо, Эми, — сказал он, и было понятно, что в словах его таится не просто благодарность за спасение их с сестрой жизни.
А потом он исчез среди листвы.
Я сделала глубокий вздох и шагнула на шаткие ступени, спиралью поднимающиеся к лиственному пологу. Я шла осторожно, изо всех сил прижимаясь к дереву и стараясь не задумываться о том, что я, возможно, первый за многие годы настоящий человек, который поднимается по этой лестнице. Наверное, вы подумали, что после всего, что произошло в последние дни, я избавилась от боязни высоты, но… нет. Страх не всегда логичен, понимаете? Во всяком случае, бояться и быть трусом — разные вещи. По крайней мере, одна мысль меня всегда успокаивает: если можешь бояться, в тебе еще осталась хоть какая-то частичка человечности.
Когда я наконец преодолела весь путь к верхушке кроны, то увидела, что «дворец» на самом деле — просто большая круглая хижина, расположившаяся на огромной дощатой платформе над кроной листьев.
Внутри, посреди грязной комнаты, забросанной банановой кожурой, одеждой и кучей всякого хлама — газетами, книгами и игрушками, — на большом троне из палок и веток сидела королева Лулу. Губы ее были накрашены красной помадой, а сама она радовала взор пышной розовой юбкой-пачкой и розовыми солнечными очками со стразами. Она смотрела прямо на меня, безостановочно обмахиваясь бумажным веером.
— Так-так-так, —
