Сначала Хелен ничего не ответила, но через несколько шагов дар речи вернулся к ней.
— Кого вы имеете в виду?
— Мистера Фэрфакса-Лейси, конечно!
— Я думала, вы считаете его чересчур… опытным.
— Ну, не без этого; и все равно вы как нельзя лучше подходите друг другу. — Беата словно уговаривала кобылу взять высокий барьер. — Он совершенный образец английского джентльмена, вы — тоже, но в женском обличье. Безукоризненная добродетельность придаст особый блеск вашей дружбе. К тому же он определенно вами интересуется. — Она энергично потянула Хелен за руку. — Вы же не хотите ждать у моря погоды, правда? Что, если Арабелла сумеет убедить его жениться на леди Ролингс? Вряд ли вы сможете крутить роман с мужем подруги…
Хелен подняла глаза, и вдруг ей показалось, что Стивен разглядывает ее спутницу с выражением глубокой досады. Впрочем, обдумывать этот факт ей было уже некогда, они подошли слишком близко, и она присела в реверансе.
— Сэр! — Хелен тут же отметила, что Беата уплыла прочь, даже не удостоив джентльмена приветствием.
Стивен Фэрфакс-Лейси улыбнулся, и Хелен в очередной раз отметила, сколь привлекательной наружностью он обладает. Его лицо было гладко выбрито, в отличие от ее мужа, щеки которого к вечеру покрывались темной щетиной.
— Мадам, как вы себя чувствуете?
— Спасибо, хорошо.
Возникло минутное молчание, и Хелен пришлось лихорадочно размышлять над темой дальнейшей беседы.
— Вы читали утренние газеты? — наконец спросила она. — Наполеон сбежал с Эльбы и снова высадился во Франции! Французская армия наверняка не станет его поддерживать.
— Полагаю, вы правы, леди Годуин. — Стивен медленно отвел взгляд. Он решил вести свою игру не спеша, чтобы не спугнуть ее.
Хелен ощутила невольную робость. Как, спрашивается, она сможет обольстить этого мужчину, если не в состоянии поддержать даже простую беседу?
— Как вы считаете, могут ли католики заседать в парламенте? — небрежно поинтересовалась она.
Стивен пожал плечами; он явно не был готов вести философскую полемику со столь очаровательной собеседницей.
— Я всегда думал, что запрет необходимо отменить, — наконец произнес он.
— Полагаю, это связано со словами присяги, которую они должны принимать. Не нарушит ли присяга в парламенте их религиозные обеты?
— Для большинства людей, которых я знаю, эта присяга ровным счетом ничего не значит. — Стивен заинтересованно посмотрел на нее. Или… Или он смотрит через ее плечо?
— Мистер Фэрфакс-Лейси! — нетерпеливо позвала Хелен.
Стивен сосредоточился.
— Леди Годуин, пожалуйста, простите меня.
— Кажется, там что-то интересное? Может, и мне стоит посмотреть? — полюбопытствовала Хелен.
— Всего лишь маленькая дерзкая крошка — леди Беатрикс. — Стивен небрежно пожал плечами. — Я искренне не понимаю, о чем думает леди Уидерс, позволяя девушке одеваться столь вызывающе неприлично.
Теперь Хелен тоже увидела Беату, шествовавшую через зал в их сторону.
— Полагаю, она красит волосы, чтобы шокировать людей, — неожиданно объявил Стивен. — И вся она такая ненатуральная… — он повернулся к предмету обсуждения спиной, — в отличие от вас — истинной английской благородной дамы чистых кровей.
Хелен вдруг позавидовала Беате. Она отнюдь не мечтала услышать о себе похвалу как о какой-нибудь чистокровной кобыле на «Таттерсоллзе»[3]. Было бы куда лучше, если бы ее хотя бы раз признали опасно привлекательной, способной поразить чье-либо воображение. За всю жизнь Хелен ни разу никого не шокировала, разве что мужа.
— Спасибо за комплимент, — произнесла она, раскрывая веер. Для нее не являлось секретом, что для достижения большего эффекта Зсме, флиртуя, всегда прибегала к помощи веера. К несчастью, Хелен не представляла, как это действует с ее стороны, — неторопливо обмахиваясь, она достигла лишь одного — перестала видеть Стивена. Тогда она резко закрыла веер.
В этот момент к ним присоединилась Беата.
— Мы обсуждаем поэзию, — она подмигнула, — и меня послали справиться о любимых стихах каждого из присутствующих. Арабелла предложила восхитительную идею провести в пятницу вечер поэзии с чтением стихов.
— Ну я-то давно не читаю стихов. — Стивен усмехнулся.
Беата лукаво взглянула на него из-под ресниц:
— Придется что-нибудь придумать. Возможно, я одолжу вам поэтический сборник из личной библиотеки.
К удивлению Хелен, лицо Стивена покрылось румянцем.
— В этом нет необходимости, — возразил он бесцеремонно. — Я увлекался поэзией в юношеские годы, так что, вероятно, что-нибудь да смогу вспомнить.
— А у вас есть любимые стихи? — обратилась Беата к Хелен.
— Я знакома с сонетами Шекспира, — неуверенно произнесла Хелен. — Но некоторые из них вряд ли годятся для чтения вслух.
— Уверена, вы найдете среди них и такие, какие сочтете приличными. — Беата снова подмигнула, и у Хелен вдруг возникло ощущение, что девчонка над ней смеется.
— А ваше любимое стихотворение?
— Одно стихотворение о любви лорда Байрона. — Беата повернулась, чтобы отправиться к другим гостям. — Оно совершенно, совершенно безобидное, уверяю вас…
— Эта девчонка чересчур шустрая, — прокомментировал Стивен довольно раздраженно, когда Беата отошла на приличное расстояние.
Хелен изрядно устала от всей этой чепухи.
— Простите, мистер Фэрфакс-Лейси, — она присела в реверансе, — я бы хотела вернуться к леди Ролингс.
Едва Хелен устроилась рядом с Эсме, как по другую сторону возникла Беата.
— Ужасно!
— Что именно? — удивилась Хелен, но Эсме, похоже, знала, о чем шла речь, и ответила сдавленным смешком.
Хелен прищурила глаза:
— О чем это вы?
— О тебе, дорогая, — ответила Эсме с такой нежностью в голосе, что у Хелен даже не возникло обиды. — Мы с Беатой планировали свести тебя с этим достойным господином с другой стороны комнаты, но ты нам никак не помогаешь.
Поскольку Хелен уже и так надоела непривычная суета, она тут же ощутила внутреннее сопротивление.
— Мне очень не нравится, что мои личные дела подвергаются публичному обсуждению, — посетовала она. — Но еще более меня возмущает обвинение в том, что я не приложила усилий, чтобы, ., привлечь внимание мистера Фэрфакса-Лейси. Я надела новое платье и позволила отвести себя к нему, как овцу на заклание, а уж в том, что с ним не о чем говорить, моей вины нет.
— Но ведь вы с ним что-то обсуждали, не так ли? — вставила Эсме.
