не достигнув результата, продолжила путешествие, открыв последний запертый люк и выйдя на площадку перед Центральным Постом.
Она стояла в длинном изогнутом коридоре перед большим круглым люком, на котором крупными буквами было написано «НЕ ВХОДИТЬ!», а далее более мелким шрифтом высвечивались кодовые отметки уровней секретности и допусков. Рядом с люком из стены чуть выдавался наружу сложный кодовый замок, но Оля знала, что сейчас все попытки его открыть окончатся неудачей — Центральный Пост будет опечатан до конца её обучения. Да и после ей понадобится всего один раз побывать здесь для окончательной настройки оборудования, дальше она сможет управлять заводом из рубки управления через нейроинтерфейс.
Но всё равно наглухо задраенный люк, как всегда, манил и дразнил девочку. Постояв ещё пару секунд, она подумала, а не пройтись ли к термоядерному реактору, расположенному сотней метров ниже. Окончательно решив продолжить прогулку, Оля открыла один из потолочных люков и начала было подниматься в узкую шахту, как вдруг весь завод вздрогнул, и двукратная перегрузка в момент запуска коррекционных двигателей швырнула её на откинутую крышку.
Удар пришёлся точно в голову и был очень силён. Бронестекло шлема не подвело, спася пилота от разгерметизации и неминуемой гибели, но сама она здорово приложилась лицом о шлем из-за недостаточно плотно подогнанного подшлемника. На мгновение девочка потеряла сознание, затем, когда зрение постепенно к ней вернулось, она с удивлением обнаружила и не сразу поняла, что это за красные капли повсюду внутри шлема. Ничего особенного, её собственная кровь из разбитого носа. И ещё Оля почувствовала, что как минимум один зуб на нижней челюсти сломан. Боли не было, только на левую ногу как будто надели несколько горчичников сразу — инъекционная аптечка автоматически приступила к спасению пилота, вкатив неуклюжему космонавту большую дозу обезболивающего пополам с останавливающим кровотечение коагулянтом. От ударной дозы лекарств двоилось в глазах, и Оля не сразу поняла, что большое оранжевое пятно, показавшееся из злополучного люка, — это переодетая в свой любимый комбинезон Арина.
— Ну как, жива? Скафандр не повреждён? — няня быстро оглядела девочку. — Всё в порядке?
— Кажется, да, я в порядке, — ответила Оля и перевела аптечку в режим ручного управления, впрыснув себе дозу тонизирующего препарата — двоение в глазах прекратилось, тошнота и головная боль тоже. Она неуверенно взяла няню за руку.
— Давай выбираться отсюда.
Час спустя Арина в своей каюте орудовала над Ольгой при помощи медицинского чемоданчика.
— Хватит дёргаться, не так уж и больно!
Няня аккуратно удалила девочке сломанный зуб, периодически облучая челюсть анестезирующим лучом.
— Всё равно больно… Ты не можешь сделать луч сильнее?
— Нет уж, иначе действие луча наложится на эффект от лекарств, и ты потом всю неделю будешь ходить сонная. Лучше радуйся, что у тебя армированные кости. Земная девочка твоего возраста при таком ударе гарантированно сломала бы челюсть и получила сотрясение мозга. Но тебе, Воронок, сотрясение мозга явно не грозит, поскольку сотрясать, как сегодня выяснилось, нечего. Это ж надо было чуть не погибнуть из-за собственной глупости!
Арина закончила орудовать инструментами и отошла назад, критически оглядывая свою работу. Оля ощупала языком отверстие на месте бывшего зуба, после чего со стоном поглядела в маленькое зеркальце:
— Зуб быстро отрастёт?
— Пара недель, и будет новый лучше старого, — гордо ответила няня, как всегда, довольная своей работой.
— На Землю сообщать будем? — с тревогой спросила Оля.
Робот ответила не сразу:
— Я поговорю с Михаилом по частному каналу насчёт этого неприятного происшествия, куратор должен знать. Думаю, он согласится со мной и не станет передавать дело дальше, в штаб-квартиру, поскольку травма не настолько серьёзна, чтобы из-за неё портить отчётность, да ещё перед самым запуском.
— Спасибо.
— Спасибо в карман не положишь. А ты должна запомнить раз и навсегда, что в момент запуска коррекционных двигателей для набора высоты надо быть предельно осторожной и внимательной, особенно учитывая то, что я дважды предупредила тебя.
Арина устало посмотрела прямо в глаза девочке:
— Работа космонавта, твоя работа, предполагает постоянную опасность, постоянный риск. Окружающая Дом пустота враждебна ко всякой жизни, любой технический отказ может привести к катастрофе. Но тебе и этого мало, и ты решаешь добавить ещё немного риска глупейшей ошибкой? Сегодня тебе крупно повезло, но везенье — штука редкая и дорогая, второй раз меня может не оказаться рядом.
— В наказание ты должна будешь сегодня к отбою дважды повторить Общую Теорию Полётов, чтобы освежить навыки работы за бортом. Кроме того, с сего дня ты переходишь на режим постоянного подключения к локальной матрице, круглосуточный мониторинг. Я раньше думала отложить данную меру до запуска завода, ограничившись пробными подключениями, но ты сегодня показала, что не можешь самостоятельно обеспечить должный самоконтроль и дисциплину, стало быть, их обеспечит автоматика. Пора взрослеть. А теперь иди к себе, работай, а то я устала с тобой возиться.
Девочка проворно поднялась на ноги, подошла к няне и с тревогой посмотрела на неё. Арина действительно выглядела уставшей и подавленной, если так можно сказать про робота.
— Арина, что с тобой?
— Центральный Пост, вот что. Ты же знаешь, что мне нельзя там находиться с тех пор, как запущен завод. От электронных шумов у меня происходит то, что вы называете сильной головной болью. И мне это совсем не нравится.
Оля хотела ещё что-то спросить, но передумала и засела за домашнее задание. Арина тем временем поднялась к себе и занялась проверкой собственных систем. К ужину она не спустилась, и Оле пришлось самой разогревать себе стандартный пищевой набор, ещё раз подивившись тому, насколько же это неаппетитная штука, если няня не готовит его по своим тайным рецептам. Проглотив безвкусный ужин, девочка легла спать в подавленном настроении.
* * *
Едва открыв глаза на следующее утро, Оля поняла, что мир вокруг изменился. Мир стал другим, стал больше и сложнее, мир стал постоянно подключённым. Она проспала обычные восемь часов, но всё это время, каждую из четырёхсот восьмидесяти минут Ольга знала, что происходило на её станции. Скорость, угол наклона орбиты, работа маневровых двигателей и запас топлива в баках, графики прибытия грузовиков и наряды на ремонт, сотни и тысячи других параметров — всё это теперь неотъемлемая часть её жизни. Одни данные сменялись другими, устаревшая неактуальная информация автоматически выводилась из обращения, стиралась из её обширной памяти и заменялась новой. Арина была права — теперь она никогда больше не потеряет контроля над Домом, просто будет не в состоянии потерять.
Некоторое время девочка лежала неподвижно, приноравливаясь к новому статусу. Постоянный информационный поток никак не
