Хухрику. —И что, это действительно так? Я имею в виду... носитель, геймер... становится для... маглора... рабом не только в игре, в виртуальном мире, но и в мире физическом, то есть в жизни?
— Ну... поначалу я этого не знал, — промямлил Хухрик.
Тут же выяснилось, что термин «маглоры» придумал он сам, во Вселенной данная раса называлась как-то иначе. Пояснил: это чтобы не нарушать авторские права. А физическая трансляция обнаружилась несколько позже, когда Хухрик вместе с двумя приятелями из той же фирмы решили создать на основе обнаруженного спин-оффа самостоятельную игру, данный сюжет всё равно был заброшен, о нём забыли, если поменять фактуру и именования, то концов никто не найдёт. Можно будет продать это как собственную разработку...
Хухрик, подшмыгивая слезами, рассказывал что-то ещё, но тут я на некоторое время выключился. Не то чтобы я мгновенно поверил в игровое рабство Адели, но оно, по крайней мере частично, могло объяснить странности Конечно, выглядело её это поведения. объяснение неожиданным, однако таковы уж особенности научной рефлексии, единственно приемлемой для меня при осмыслении мира: какой бы безумной на первый взгляд ни казалась гипотеза, как бы ни ошарашивала, но если она подтверждается фактами, то переходит в статус теории. И мы вынуждены руководствоваться ей, пока новые факты не опровергнут её или не уточнят.
В общем, несколько минут я, точно со стороны, воспринимал, как Хухрик объясняет Ивану внутренний механизм Игры — все те замаскированные крючочки, которыми она цепляет геймеров.
Оказалось, что самый первый вход в Игру был свободным, но если геймера укусил ядозуб или оцарапала чупакабра, или облапил и присосался лемур, а это, как пояснил Хухрик, происходит чаще всего, или попала в него игла дикобраза, то геймер будет как бы убит, выброшен из Игры, и за второй заход он уже должен будет внести определённую плату Небольшую, можно сказать, мизерную, но — тем не менее. Кроме того, обнуляется его игровой баланс, все накопленные средства переводятся на счёт Игры.
Вот так, простенько, но эффективно.
Но главный крючок, уже не скрытый, более того, демонстративный, заключался в том, что в этой Игре зарабатывались не очки, а именно реальные деньги. Данный факт Хухрик огласил с некоторым торжеством: «Убитый ядозуб — столько-то долларов, убитая чупакабра — столько-то. Причём на первых порах убивать монстров довольно легко, динамика их приторможена, с этим справляется и начинающий геймер, счёт его быстро растёт, а вместе со счётом растёт и игровая заинтересованность. Это эффективнее даже, чем в сетевом казино, там пользователю, чтобы привлечь, выдаются авансом три—пять тысяч рублей, первые ставки, а у нас геймер как бы зарабатывает эти деньги сам, за счёт своей ловкости, проявляя чудеса героизма, что привязывает гораздо сильнее».
— Правда, есть тут одна хитрость, — Хухрик хихикнул. — Выводить деньги или тратить их на серьёзные гаджеты внутри Игры можно, лишь достигнув рубежа в пятьсот долларов. А до него добирается менее четверти новичков.
Ну и, конечно, приз тому, кто захватит и уничтожит Башню, — миллион долларов, представляете, миллион! — как прожектор, ослепляет и будоражит всех.
— А это реально? — спросил Иван.
— Дойти до Башни? — Хухрик замахал руками ,беспорядочно, словно отгоняя рой мух. — Нет, это в принципе невозможно. Защита устроена так, что после каждой победы геймера сопротивление пропорционально усиливается. Так что, извините-прощайте, но миллиона долларов у вас не будет...
— Искусственный интеллект, что ли?
Хухрик чуть не прыснул:
— Какой там интеллект, да ну вас, смешно!.. Элементарная, заложенная в программу арифметическая прогрессия: прибавление единицы мощности на каждом шаге...
Хухрик вообще оживился. До него, повидимому, дошло, что убивать его никто не намерен, его даже бить, скорее всего, не будут: перестал дрожать, хотя ещё иногда с опаской поглядывал на Ивана, а время от времени начинал канючить: «Ну отпустите меня, зачем я вам нужен, уже всё рассказал...».
Странно, что до сего момента я ни о какой Игре слыхом не слыхивал. Смутно припоминал, что вроде бы натыкался на назойливую рекламу, но поскольку по такого рода ссылкам я — ещё чего! — ни разу не проходил, то поисковики мне её не навязывали.
Снова я включился в беседу, когда Хухрик снисходительно объяснял Ивану, что Игра базируется не на конкретных серверах, а как бы распределена по десктопам и айфонам всех пользователей. Когда геймер первый раз входит, он автоматически соглашается на инсталляцию части софта в своём девайсе, подписывает соответствующую оферту. А кто их читает, эти лицензионные соглашения — восемьдесят шесть пунктов мелким шрифтом на канцелярите?! Таким образом, каждый геймер сохраняет у себя определённый фрагмент, иногда целую утилиту Игры, причём многократно дублированную на других устройствах, а сервером, реально поддерживающим процесс, становится вся совокупность девайсов. Здорово, правда?
— А это законно? — хмуро спросил Иван.
— Никто не заставляет пользователя принимать оферту. Всё —добровольно, в здравом рассудке и трезвой памяти.
Лично меня беспокоил другой аспект.
— Значит, чтобы уничтожить Игру,нужно отсоединить от сети устройства всех геймеров?
— Отсоединить недостаточно, надо переформатировать жёсткие диски, очистить память планшетов, айфонов, чтобы уже нигде, ничего. Иначе Игра восстановится... — Хухрик с гордостью поднял указательный палец и повертел его, словно высверливая дыру. — Наша фишка! Собственно, на том всё и стоит... Четыреста тысяч геймеров... Это месяц назад... Сейчас, наверное, больше...
— Что будем делать? — спросил Иван. — Отпускать нельзя. Он ещё пригодится.
Я прикинул:
— Можно уложить здесь. Место найдём. Ты ведь тоже останешься?
— Теперь, вероятно, придётся.
Это был странный вечер. За окнами постепенно темнело, и город, зажигая огни, погружался в мокрые петербургские сумерки. Тот вечер запомнился надолго.
Хухрика мы уложили в дальней комнате, предназначенной для случайных гостей. Он совершенно осоловел от коньяка. Раздевать его не стали, Иван обшарил карманы, впрочем, ничего существенного не нашёл. Хухрик вяло, не открывая глаз, отбивался, но стоило Ивану убрать руки, как тот уткнулся щекой в ладонь и начал безмятежно посапывать. Мы вернулись на кухню. Иван, попросив заварить кофе покрепче, рассказал то, о чём Хухрик сообщить не успел. В частности, как тот перепугался до смерти, увидев своих приятелей, вернувшихся из Игры. По его словам, они были похожи на рептилоидов.
Надеюсь, со стороны не было заметно, как я вздрогнул, поскольку сразу же
