древнее искусство, доктор Тейлор, с его помощью можно воскрешать мертвецов.
Рейна отчётливо ощутила, как руки стали ледяными.
– И… и она это сделала? – прошептала она. – Она воскресила… мертвецов?
Дейзи кивнула:
– Да. Она это сделала, и у неё получилось. Первым воскрес Лерой, её брат, мой отец. Потом стали подниматься остальные. Так тётя Роз воскресила весь город, доктор Тейлор. Он теперь населён мертвецами. Роз по сути – единственная живая тут. По-настоящему живая.
– А… а ты? – тихо пролепетала Рейна. По щекам её катились слёзы.
– Это ещё не всё, доктор Тейлор. Зомби, которых создала Роз, они были вроде как не совсем зомби. Они способны мыслить, рассуждать… немного, наверное, даже и чувствовать. Но не до конца. Я видела это в своём отце, доктор Тейлор. Но суть даже не в этом. Дело в том, что у воскресших мертвецов начали рождаться дети.
– Дети?
– Именно. Странные существа, рождённые теми, кто по сути своей сами дано были мёртвы. Такие, как я. Моя мать, к слову говоря, не выдержала этого. Всё, что наговорила вам Роз, неправда. Мать была одним из лучших её созданий, Роз сама это признавала. Потому что она сохранила способность чувствовать и размышлять практически до конца. Она не смогла тут жить, доктор Тейлор. Потому она просто бросила меня и отца и сбежала. Туда. В большой мир. К живым. Мне страшно, когда я думаю о том, что она шатается там где-то среди них.
Рейна покачала головой. Руки её дрожали.
– Ты рассказываешь невероятные вещи, Дейзи, – тихо проговорила она.
– Тем не менее, это правда. Короче, когда зомби начали размножаться, появился он.
– Старик-латинос? Ты ведь о нём говоришь сейчас?
– Да. Именно. Он появился и сказал, что нас стало слишком много, и он будет вынужден сообщить о нас куда следует… Я не знаю, что конкретно он имел в виду, но Роз вышла с ним, и они долго разговаривали. Когда они вернулись, старик сказал, что мы можем остаться здесь, и никуда он сообщать не станет. Но мы должны выполнять одно условие. Каждую осень мы должны будем приносить в жертву человека… живого человека. В любой день, начиная с первого сентября до тридцатого ноября. «Назовите это каким-нибудь красивым словом, – сказал он тогда и выпустил дым из ноздрей. Он всегда так отвратительно курит! – Пусть это будет, скажем… Праздник Жатвы».
Рейна передёрнулась.
Теперь она понимала, что именно смутило её тогда, когда она впервые услышала от Розамунды Честер об этой… Жатве.
Библейский Праздник Жатвы отмечается в начале осени. А сейчас уже ноябрь.
Уже ноябрь. У них осталось времени всего лишь до тридцатого…
Чёрт.
Резкая боль ударила ей в голову, и Рейна чувствовала, что ей хочется завыть.
Каждую осень мы должны будем приносить в жертву человека… живого человека.
– Я – жертва, – тихо проговорила она. – Он послал меня сюда как… как жертву…
Дейзи кивнула:
– Да, доктор Тейлор.
– Но… но зачем было придумывать такой хитроумный план? Почему кто-нибудь не мог просто схватить меня на улице…
– Не всё так просто, доктор Тейлор. Жертва должна приехать сюда добровольно. Таков Уговор.
– А что будет, если никто не приедет?
– Тогда несколько жителей города умрут. Если жертвоприношения прекратятся, умрут все. Кроме Роз. На неё это не действует, ведь она не зомби.
Рейна взглянула ей в глаза.
– Твой отец ведь по этой причине умер? – спросила она.
Дейзи кивнула:
– Да. В тот год никто не приехал. Старик-латинос потом сказал, что не смог никого заманить. Хотя очень старался.
– Зачем ему это? Зачем он принимает в этом участие? Кто он? Что он?
Дейзи пожала плечами:
– Я не знаю, доктор Тейлор. Мне кажется, он какой-то демон, или что-то в этом роде. Но, как по мне, ему всё это просто нравится. Он называет себя фокусником или иллюзионистом. И то, и другое правда, я думаю, – кивком головы она указала на лес за пустырём. – Там оно и есть, наше кладбище. Туда относят тела тех, кого приносят в жертву, доктор Тейлор. Точнее – то, что остаётся от них, – Рейна вновь задрожала, и Дейзи взяла её за руку. – А теперь вам надо выбираться отсюда, доктор Тейлор, у вас мало времени. Тачка Большого Джека обычно стоит на улице, возле самого дома, и…
– Зачем ты это делаешь? – спросила Рейна.
Дейзи покачала головой:
– Я всё равно не стану жить в этом дерьме, – сказала она. – Я уйду в большой мир, к живым людям. Если я там умру, значит, так тому и быть, – она снова коснулась руки Рейны. Теперь той было понятно, отчего ладонь Дейзи такая ледяная. – Идёмте, доктор Тейлор, я…
– Вы куда-то собрались, моя дорогая?
Рейна в ужасе обернулась.
На холме за пустырём угрожающе возвышалась фигура Розамунды Честер, рядом с которой стояло пятеро мужчин. В темноте их глазницы показались ей совершенно пустыми.
– Взять её, – скомандовала Розамунда и, глядя на Дейзи, добавила: – А с тобой, маленькая мерзавка, мы ещё поговорим.
Мужчины устремились к ней. Рейна попыталась было бежать, но они её быстро настигли.
– Нет! – закричала она. – Господи, нет!
Кто-то ударил её по голове, и всё погасло.
Последним, что увидела Рейна перед тем как потерять сознание, было испуганное лицо Дейзи Честер.
Праздник Жатвы
Когда Рейна открыла глаза, голова адски болела. Кажется, она висела или что-то вроде того…
Чёрт.
Воспоминания о том, что случилось перед тем, как она потеряла сознание, запорхали в её голове, будто испуганные бабочки. Глаза её широко распахнулись, руки и ноги поледенели.
Она дрожала.
– Мы собрались здесь и сегодня на Праздник Жатвы, друзья мои!
Голос явно был ей знаком, и если бы не столь сильная боль в голове, Рейна, должно быть, намного раньше узнала бы голос Розамунды Честер.
Перед глазами всё плыло. Вероятно, эти мрази (мёртвые мрази, мёртвые!) накачали её чем-то… каким-то веществом…
Впрочем, теперь это было неважно.
– Сегодня, возлюбленные мои братья и сёстры, мы собрались здесь, чтобы отметить очередной год нашей жизни здесь! И мы видим, что он точно не будет последним!
Теперь Рейна смогла наконец пошевелить головой, и то, что она увидела вокруг себя, ошеломило её.
Она оказалась привязанной к кресту, и на неё пялились сотни глаз – тёмно-карих, почти чёрных, слегка навыкате, с яркими белками – какие бывают обычно у африканцев.
– Отпустите меня… вы… твари… – тихо проговорила она.
Розамунда Честер, одетая в мешковатое ярко-красное платье, напоминающее мантию, усмехаясь, подошла к ней. В руке у Розамунды была длинная тонкая трость, и она легко тронула ей Рейну.
– Вы
