И не только потому что не умела — я в то время вообще ещё была девочкой, — но и потому что точно знала: с ним это не сработает. Все знали, что Озёрский романов в институте не заводит, несмотря на своё неженатое положение. Попыток это самое положение изменить было много, но успеха они не имели. Вадим не поддавался, причём не реагировал он на заигрывания не только студенток, но и незамужних преподавательниц.
Я с ним не заигрывала, просто училась. И чуть не разрыдалась от радости, когда после экзамена он предложил мне пройти летнюю практику в его фирме.
— А там посмотрим, — сказал Вадим, понимающе улыбнувшись, когда я непосредственно захлопала в ладоши и тихонько запищала. — Если будет получаться, останетесь. В следующем году у вашего курса всё равно обязательная практика.
У меня получилось. И в конце августа Вадим предложил остаться в его фирме на постоянной основе. На полставки, разумеется, — учёбу никто не отменял. Зарплату он мне предложил нормальную — не золотые горы, но вполне достойную, — и я решила отметить свой успех и впервые в жизни отправилась в ночной клуб.
Именно там я и встретила Рому.
Биологического отца Арины.
9
Лида
Неожиданно со стороны прихожей послышался какой-то шорох, и я встрепенулась. Кажется, в замке проворачивали ключ. Я вскочила с пола, прислушиваясь — неужели Вадим вернулся?
Нет, вряд ли это он. Ему ведь Аришку в школу надо отвезти. Тогда…
Домработница? Наверняка она, как раз самое время. Неизвестная Оля, заменяющая Аллу Николаевну.
Когда Вадим сказал, что наша постоянная домработница заболела, я напряглась, потому что Алла Николаевна несколько раз показывала мне фотографии своей дочери и я отлично помнила, что этой самой Оле лет двадцать, не больше. Алла Николаевна родила её поздно — нашей домработнице было уже под шестьдесят, — так что Оля весьма юна и хороша собой.
Как на неё отреагировал Вадим? Не решил ли, что больше не обязан хранить мне верность?..
Наверное, это была глупая мысль, ведь я отлично знала своего мужа, уровень его брезгливости и моральные принципы. Но не ревновать отчего-то не могла.
Быстро метнувшись к раковине, я сполоснула заплаканное лицо. Нельзя, чтобы Оля видела меня в подобном состоянии, это вызовет лишние вопросы. Хотя вряд ли девушка что-то знает о нашей с Вадимом ситуации — он точно не стал бы рассказывать, — но всё же стоит поостеречься. Я не хотела давать кому-то даже малейший повод думать, что мой муж может быть свободен для начала отношений. Нет, нет и ещё раз — нет!
Я как раз вытирала лицо кухонным полотенцем, когда на кухню вошла девушка. И моя ревность немедленно начала разгораться, как искра, на которую хорошенько подули и подбросили хвороста.
Потому что девушка оказалась очень красивой — а Вадим любил красоту и умел её ценить. Длинные каштановые волосы были заплетены в аккуратную косу, толстую и блестящую, глубокие карие глаза, обрамлённые пушистыми ресницами, смотрели на меня с некоторой долей недоумения, хорошенькие розовые губы, пухлые и ненакрашенные, сложились буквой «о»… А потом девушка протянула:
— Ах, вы, наверное, Лидия Сергеевна… Меня зовут Оля, я дочь Аллы Николаевны. Вадим Юрьевич вас не предупредил?
— Предупредил, — ответила я чуть сипло, кашлянув. — Да, здравствуйте, Оля.
Девушка обвела глазами кухню, и её удивление усилилось. А мне стало неловко и стыдно. Но оправдываться перед домработницей — последнее дело, поэтому я просто холодно сказала:
— Мы тут немного намусорили с Аришкой, приберитесь, пожалуйста.
— Да, конечно…
«С Аришкой…»
Я отправилась в нашу с Вадимом спальню, с горечью понимая, что умудрилась даже сейчас не пожелать отвечать за свой поступок. Казалось бы, ерунда, подумаешь — ну испачкала я кухню, ничего страшного, вполне можно отмыть. Не спалила же! Однако и тут я умудрилась обвинить не только себя, но и Аришку.
Так было и у нас с Вадимом. Хотя, нет, почему «было»? Это продолжается и сейчас. Я всё ещё ищу себе оправдания. Рассуждаю про золотую клетку, про то, что Вадим всегда относился ко мне как к вещи — хотя знаю, что это неправда.
А всё для того, чтобы мой поступок казался менее отвратительным.
Можно ли считать оправданием тот факт, что я никогда не любила Вадима? Что я вышла за него замуж, потому что иного выхода для себя не видела? Он протянул мне руку помощи, и я её приняла, не думая о последствиях такой помощи.
Можно ли считать всё это оправданием?.. Могу ли я сказать Вадиму: «Какой верности ты ждал от меня, зная, что я никогда тебя не любила?»
Нет, точно не могу. Это было бы слишком жестоко.
Да и… теперь я уже была не уверена в том, что это правда…
10
Лида
Неразобранный чемодан так и стоял в углу спальни, как памятник моей безответственности.
На что ты годишься, Лида, если даже свои вещи полдня разобрать не можешь?
Но я видеть не могла эти вещи. В них я была там, с Ромой. На одном из платьев до сих пор красовалось пятно от его спермы. Я хотела выкинуть это платье, но потом вспомнила, что мне подарил его Вадим, — и не смогла.
Пару лет назад мы ездили вместе с Аришкой в Италию. Я увидела это платье в одной из витрин, залюбовалась — и Вадим с усмешкой сказал:
— Ну купи, раз тебе хочется.
— Ты видел цену? — Я округлила глаза. — Как в ЦУМе! Да на такие деньги можно купить квартиру в Подмосковье.
— Не преувеличивай. Нравится — купи. Да, Ариш? А ты что хочешь?
— Мороженое! — заявила дочь. Её, в отличие от меня, не слишком интересовала одежда. Воспитание Вадима давало о себе знать, да.
Я решила, что хотя бы померю это платье — изумрудно-зелёное, блестящее, как змеиная кожа, — а потом всё-таки откажусь от него. Но не смогла. И выбросить тоже не смогла.
Дура.
Я села на нашу с Вадимом кровать и провела ладонью по покрывалу.
Сегодняшний день стал первым за последние одиннадцать лет, когда я сама убрала за собой кровать. Обычно я просто вставала, а постель потом застилала Алла Николаевна. Или, если у неё был выходной, Вадим. Его, естественно, бесила разобранная кровать, одеяла, сбившиеся в кучу. А мне всегда было плевать. И, когда в гостиницах Вадим, вставая, сразу застилал постель, я смеялась над ним.
—
