Сергей Павлович. Он довольно быстро добрался до Греции, разобрался во всех делах, и дальше мы боролись в ремонте с греками с ним вместе, и довольно успешно. Он всегда был с хорошим чувством юмора, и даже если случались с греческим супером конфликты, то удавалось их решать как-то, без лишней нервотрёпки. Ещё, когда уставали, мы иногда с ним ходили в какую-нибудь пиццерию или что-то в этом роде. Немного красного сухого, типа Кьянти, пицца-фокачча, и жизнь налаживалась. Он, так же, как и я, любил попеть песен под гитару, поэтому и ремонт, и последующий контракт прошёл для нас обоих не так тяжко, как мог бы при другом стармехе, с нелёгким характером, которых повстречалось в моей капитанской судьбе не мало. Ремонт греческий, по сравнению с ремонтом на других заводах, сильно отличается, и, конечно, не в лучшую сторону. Весь ремонт ведётся на рейде с нарушением всяческих правил. Все отходы выбрасываются и откачиваются за борт в ночное время. Утром кругом плавают масляные пятна, ездит полиция, берёт у всех пробы, но ничего, как правило, не находит, так как, видимо, предварительно всё проплачено. Все грязные работы по очистке трюмов ведут нелегалы из Ганы, которые тут же, несмотря на наше возмущение, живут на судне и питаются тут же с нами, не имея ни справок медицинских, ни документов. Периодически дует сильный ветер, судно почти срывает с якорей, иногда стучимся бортами с другим соседним судном, но это никого не интересует, кроме капитанов этих судов. Хорошо ещё, что корма у обоих судов привязана швартовыми к какому-то затонувшему пароходу. Так стояли месяца два без берега, без зарплаты. Периодически приезжали греки с греческим регистром. Орали и ругались у меня в каюте по поводу того, что ещё отрезать или заменить. Однажды даже дошло до драки почти. Как я понял, греки уже заплатили этому инспектору, чтобы он всё подписал и ничего больше не требовал, а он вдруг выдвинул ещё чего-то, наверное, мало показалось ему, вот и начали друг друга по каюте таскать и громко орать. Мне даже растаскивать их пришлось. Но после окончания ремонта деньги нам всё-таки привезли, в отличии от других судов, и мы пошли в Одессу, в свой первый подфлажный рейс. Там к нам приехали жёны после долгой разлуки, и мы очень хорошо постояли. Вспоминается один эпизод из этой стоянки. К повару жена не приехала, да он её и не вызывал, наверное, он был большой любитель «огненной воды», и очень страдал от того, что я после случая с дракой запретил выписывать спирт на судно, а он любил именно этот напиток. Ходил мрачный всю стоянку, смотрел на всех «женатиков» с осуждением. Как-то я пришёл из города, прошёл в свою каюту. Слышу звонок, и голос повара: «Федорыч, у трапа никого нет!». Спрашиваю: «Толя, это ты что ли?». «Да с чего это я-то!» – отвечает. Были и бесконечные приходы каких-то украинских властей с их какими-то нелепыми требованиями, которые всегда заканчивались походом в артелку и поборами там. Был и очень волнительный момент в аэропорту, когда их таможня начала наезжать на жен, у которых была валюта, хотя и задекларированная, но у них какие-то свои правила, нам не ведомые. Натерпелись мы тогда. Покидали Одессу без всяких сожалений.
Была довольно напряжённая работа на старом судне, но в новых условиях. В пароходстве заботились в основном безопасностью, а здесь – как можно больше заработать, при этом истратив минимум средств. Поэтому были попытки каких-то авантюр, типа припрятать топливо, когда работали в чартере, нагрузиться сверх нормы, или снять неофициально излишки топлива с другого чартерного парохода. Если портовые власти к чему-нибудь цеплялись, как, например, к нам в Италии за то, что мы проворачивали двигатель, и несколько рыбацких лодок получили повреждения, стукаясь друг о друга и о причал, то нам из конторы посоветовали ни в коем случае не сознаваться, что мы это делали, хотя это было очевидно. Швартовки были в таких местах, где пароходу с подрулькой было бы не просто, а мы это делали с одним только якорем или с помощью швартовых. Много было разной экстремальщины. Везли зимой, в январе с Туниса удобрения в Германию в Лир. Маленький порт в Немецкой бухте, в который еле пролезли с нашими размерами и осадкой. Выгрузились и пошли грузиться зерном в Германию, в Росток. А до лоцманской станции Эльба всего несколько часов ходу. Надо успеть помыть трюма после удобрений и высушить их, потому что, пройдя Эльбу и Кильский канал, мы уже, считай, пришли. А в море штормяга балов 8, и минусовые температуры. Тогда, в 1995 году, зима в Германии была такая, которая бывает раз в 10 лет. Лёд был и в Эльбе, и в других речках, а в Кильском канале была метровая каша из льда. Мы начали мыть трюма, штормуя то в сторону Эльбы, то обратно. Вода на пайолах после мойки сразу замерзала. Матросы сгоняли лёд с водой в колодцы всю ночь, и к утру кое-как вымыли трюма. Мы зашли в Эльбу, приняли лоцмана, я настроился немного отдохнуть на мостике, на диванчике. Только прикорнул, меня будит вызов из машины. Стармех говорит, что все кингстоны забиты, что мы сейчас встанем. Сообщаю эту новость лоцману. Он ругается по-немецки, сообщает, что здесь бросать якорь нельзя по-английски. Спрашиваю, что будем делать? Ну давай, говорит, бросай, если всё равно машина встала. Нас хорошо дёрнуло, когда вышли на канат, но слава Богу цепь и якорь выдержали. Примерно через час механики почистили свои кингстоны, и мы продолжили движение. Когда-то у судна была исправна система охлаждения машины через балласты при следовании во льду, ведь судно когда-то имело усиленный ледовый класс, и было приспособлено для такого плавания. Но так как судно предполагалось передавать грекам, и ледовое плавание ему не грозило, то её, эту систему, не ремонтировали. Когда мы встали в шлюзе Брюнсбюттеля, ко мне пришла водная полиция из-за отдачи якоря в неположенном месте. Были в общем-то доброжелательны, спросили о причинах отдачи якоря, и попросили мои документы: диплом, сертификаты. Когда открыли диплом, увидав фотографию, спросили – «неужели это ты?!» Видимо, у меня был был такой вид после 24-часового пребывания на мосту, что на себя я уже не был похож. Да и моложе я был на фото в дипломе, конечно. В общем, поулыбались и ушли без всяких санкций. Правда предупредили, что если будем вставать в Кильском канале, что делать тоже нельзя, то лучше сразу взять
