платок и тоже начинает тщательно обтирать вдруг покрасневшее лицо. — Может он работает на ГРУ? — и три пары глаз вопрошающе упираются уже в Толоконского. Но тот отрицательно качает головой.
— По нашей линии ко мне никаких указаний тоже не поступало, да и молод он, чтоб иметь к нашей организации хоть какое-то отношение.
— А может это Коминтерн? — в воздухе повисает напряжённое молчание.
— Михаил Абрамович, у вас есть основания для такого предположения? — Генеральный консул уставился на своего секретаря, как удав на кролика. Тот судорожно вдохнул воздух и поперхнулся. Откашлявшись и продышавшись торопливо продолжает:
— Вы сами сказали, что товарищ Лапин слишком молод, чтоб быть сотрудником ГРУ, да и для других наших… он тоже слишком молод. Но когда я учился в… — под грозным взглядом своего начальника секретарь спотыкается, но собирается с мыслями и заканчивает свою мысль: — В общем, когда я учился, у нас ходили слухи что «коминтерновские» своих агентов готовят чуть ли не с пелёнок. И что эти агенты в основном являются их детьми, но зачастую даже не подозревают об этом. Второе вряд ли, скорее всего это лишь байки. Но вот первое? Вот я и подумал, а вдруг товарищ Лапин и есть их агент? — в кабинете вновь повисает тишина, на этот раз задумчивая.
Минут через пять Толоконский прикрывает лицо ладонями и начинает тихо смеяться:
— Вот суки! Они же сработали нас «в тёмную», как слепых щенков вокруг пальца обвели! Валериан Савельевич, а тебе не показалось странным, что твой юный друг Лапин, вместо того чтоб отправиться с причала прямо в комфортабельную гостиницу, как это сделал бы любой другой нормальный человек на его месте, битых пять часов просидел у тебя в кабинете? Травя байки и ностальгируя по старым добрым временам? Да он же на себе твоё внимание фокусировал! Что б ты сразу же о нём вспомнил, как только в этом появится потребность. И в гостиницу свою не поехал, чтоб избежать ненужных встреч, а предпочёл отсидеться в третьеразрядной ночлежке, которую ты же ему и рекомендовал, и где его легко было разыскать.
— А ты, Пётр Давыдович? Разве не обратил внимание на то, что твой инструктаж пропал впустую? Я и то заметил, что Лапин слушал тебя в пол-уха. Хотя и делал внимательный вид. Он уже всё знал заранее! А убедившись, что «инструкции правильные», чуть ли не заснул нагло и беспардонно. А как лихо он провернул операцию по смене нашей легенды? Вот ты знал, что Вертинский и Дитрих любовники? Нет? И я нет. А он знал! Но откуда, если мы здесь уже год, а он только вчера вечером приехал? Нее-е! Эту операцию разрабатывали тщательно и загодя. Ничего не скажешь, молодцы!
— Но как всё спланировано? Комар носа не подточит! И я тоже хорош. Купился! Кровь из носа, но срочно нужно доставить депеши, а с кем? Курьеров нет ни одного, все в разгоне. Хоть самому садись и поезжай. И тут как чёртик из табакерки нарисовался этот Миша. Наивный белокурый мальчик с растерянным взглядом синих глаз. Но как мастерски он разыграл возмущение и негодование? Артист! А эти пакеты предназначены не кому-нибудь, они оба для коминтерновских связных в латинской Америке. Я ещё удивился, а почему именно через нас? Что-то особо не поверил в провал сразу всей связной коминтерновской ячейки.
— Да и в такое «удачное» появление «проверенного» человека теперь тоже не верю. Нее-е, это опять коминтерновские в свои игры играют. С-суки! Что-то они затевают в латинской Америке! А подходов к ним нет. Вот наверняка агенты коминтерна есть во всех наших структурах, вон, уже и до культуры добрались! А вот наших агентов у них нет и не пробьёшься туда. Как орден иезуитов у католиков. Закрытая каста со своим уставом и командованием. А вот кому они служат, это ещё большой вопрос!
— В общем так, товарищи. Пока что — это всё наши ничем не подтверждённые домыслы. Но будем иметь в виду, что скорее всего Лапин работает на Коминтерн. Возможно, это нам ещё пригодится в будущем. С какой целью Коминтерн решил провернуть свою операцию через нас, гадать не станем, но подозреваю, что с этим «музыкантом» мы ещё огребём хлопот. Вы только посмотрите, как ловко его нам подсунули? Мы даже не поняли этого! Со стороны посмотреть, так вообще всё выглядит чистой случайностью.
— Но наверняка он не просто так нацелился на южную Америку, что-то ему там нужно. Вот и посмотрим, что у Коминтерна на уме. Тем более, что всё должно произойти быстро. Времени до начала гастролей у Лапина совсем немного и вряд ли их срыв входит в его планы. Слишком уж велики ставки. Всё должно решится в ближайшие недели… Всё товарищи, теперь расходимся по своим рабочим местам. Работы у нас невпроворот и без этих «иезуитов».
Довгалевский вошёл в свой кабинет, прикрыл дверь и подошёл к окну. Опять дождь! И на душе также пасмурно. Прижавшись лбом к оконному стеклу немного постоял в раздумье и вздохнул: — Эх, Миша-Мишка! И в какую же авантюру ты ввязался? Зачем тебе это Коминтерн? Или у тебя выхода не было? Там такие волки сидят, что ты им только на один зуб! Лучше б музыкой занимался…
* * *
Покинув Консульство ловлю такси и уже через десять минут вбегаю в фойе отеля «Плаза». От консульства до гостиницы не более получаса ходьбы пешком. Но под проливным дождём, без плаща и зонтика? Увольте! У стойки на ресепшен сообщаю портье что моя фамилия Лапин и прошу предупредить мистера Маркуса Майера из шестьсот семнадцатого номера, что я сейчас к нему поднимусь.
Пока портье звонит в номер, быстро просматриваю стопку лежащих на стойке администратора газет, и в «Нью-Йорк таймс» за вчерашнее число нахожу большую заметку с фотографией Марлен Дитрих, сообщающую что голливудская кинозвезда отправляется в Большой Круиз на «Императрице Британии». Взглядом вопросительно указываю портье на газету и получив разрешающий кивок забираю газету с собой, прохожу через холл и темнокожий лифтёр поднимает меня на шестой этаж. А в номере отеля кроме Маркуса неожиданно встречаю Джейкоба Шуберта. Отлично!
— Господа, у меня слишком мало времени, так как заскочил в отель только за своим костюмом и смокингом. Но очень рад, что встретил Вас обоих, особенно Вас, мистер Шуберт! Вы представляете? Вчера просидел в Консульстве до самого вечера, но так и не дождался своего Генерального консула, а сегодня с утра убил почти три часа чтоб донести до него простую мысль известную любому человеку, связанному с шоу-бизнесом.
— Рекламы никогда не бывает много! Мы-то с вами люди творческие и понимаем это хорошо, но вот наших дипломатов еле уговорил, чтоб они отпустили меня в небольшое рекламное турне. Маркус, пожалуйста достаньте мои чемоданы, мне необходимо взять несколько вещей в дорогу. Кстати, Вы позволите воспользоваться Вашей ванной комнатой? А то промок под дождём до нитки, да и в консульстве упрел, пока этих тугодумов убеждал!
Джейкоб Шуберт, ошеломлённый моим напором и экспрессией переводит ничего не понимающий взгляд с меня на Майера и вновь на меня. И пока Маркус ходит за моими чемоданами пытается прояснить ситуацию:
— Мистер Лапин, о каком рекламном турне Вы говорите? Мы что, уже начинаем нашу рекламную компанию? Но мы ещё даже не репетировали мюзикл!
— Успокойтесь Джейкоб, это не рекламная компания мюзикла. — протягиваю антрепренёру газету, сложенную так чтоб было видно лицо Марлен. — Такой шанс никак нельзя упускать! И нам в будущем Марлен очень поможет. Я лишь слегка подыграю кинозвезде и заодно засвечусь перед публикой в её обществе. Но когда начнётся наша рекламная компания все сразу вспомнят о ком идёт речь. Вот кто я сейчас в Нью-Йорке? Малоизвестный композитор что-то сочинивший и сыгравший в Европе. Обо мне мало кто знает как о музыканте, ещё меньше — как о дирижёре. Надо заинтриговать публику, что я и собираюсь сделать!
— Но это же Большой Круиз! — в голосе Шуберта слышится паника. — Вы что, решили отказаться от контракта?
— Джейкоб? Вот откуда у Вас такие коварные идеи? Вы что, хотите оставить меня без гонорара? Даже не мечтайте! Я намерен полностью закрыть наш контракт и получить свой гонорар до последнего цента. Посмотрите на списки пассажиров лайнера, там сплошные Морганы, Фрики, Карнеги и прочие «нефтяные короли и финансовые тузы» современной Америки. И это только сливки с северной её части, а ещё и южная присоединится. С помощью этой публики я намерен заработать для нас просто неприличные деньги! — да уж… Остап Бендер сейчас бы просто прослезился от умиления!
— Но как? — в голосе моего
