сейчас лежу дома на своей кровати. Все вокруг меня суетятся. Доктор Рубинштейн трогает пульс и подносит зеркальце к носу. Батюшка сидит у изголовья и молится. А Лизка, паскуда, ждет не дождется, когда я помру и все батюшкино богатство ей достанется… А вдруг, они подумают, что я умер и похоронят. А я: оп! и проснусь. Проснусь в гробу!»
От таких мыслей стало не по себе, и чтобы переключиться, он начал насвистывать первую попавшуюся мелодию.
— Пой громче, — попросила Назифа, и Гриша загорланил:
— Во поле бере-еза стоя-ла. Во поле кудрявая стоя-ла. Лю-ли, лю-ли, стоя-ла…
Вдруг Ур ахнул и энергично замахал в сторону поднимающегося солнца.
— Смотрите, караван!
Гриша приложил руку ко лбу и увидел вереницу темных силуэтов. Караван шел в том же направлении, что и они.
— Давайте догоним их. С ними безопаснее, — предложила Назифа.
Гриша и Ур согласно кивнули, и они побежали наперерез к плавно двигающимся верблюдам.
***
— Кто такие? — сверху на них взирал толстый мужик в чалме. — Что вам надо?
Он сидел в паланкине, толстыми веревками прикрепленного к верблюду. А троицу окружала вооруженная стража.
— Мы идем к горам за лавовым металлом, чтобы убить Пустынного демона. Он поселился в Эль-Каре и ворует горожан, — громко сказал Назифа и цыкнула на стражника, бессовестно пялящегося на ее груди. — Я — наемница Назифа, а это мои помощники: Гриша и Ур.
«Помощники, — недовольно сморщился юноша. — Вообще-то мы все равны».
Он решил, что сейчас не время выяснять отношения, поэтому лишь приветственно кивнул.
— Наемница? — заинтересовался толстяк. — И сколько же человек ты убила?
— Много, — гордо сказал она и уперла руки в бока.
— Ты что, считать не умеешь? — серьезно спросил он.
Гриша хмыкнул, но получил такой гневный взгляд от раскрасневшейся Назифы, что невольно попятился.
— Караван-баши, — вперед вышел Ур, молитвенно сложил руки и поклонился. — Позволь нам примкнуть к твоему каравану. Путь долгий и опасный. А мы будем развлекать тебя.
— Да? — толстяк кивнул на Назифу и облизал губы. — Она будет развлекать?
Ур поспешно замотал головой:
— Нет-нет, Гриша.
— ЧТО?! — взревел Гриша и схватил библиотекаря за плечо. — Ты что несешь, дурень?
От такого напора Ур на время потерял дар речи, но через пару секунд совладал с эмоциями и пролепетал:
— Песни. Гриша хорошо поет.
Толстяк поджал губы, пристально разглядывая каждого, и кивнул:
— Ну хорошо. Присоединяйтесь. Только на еду даже не надейтесь, на вас я не рассчитывал.
— Нам нужна вода, — твердо сказала Назифа.
— Воду получите. Все! Поехали! Нам нельзя опаздывать!
Стража разошлась вдоль каравана, а троица зашагала рядом с навьюченными верблюдами, связанными друг с другом веревкой.
— Что они везут? — спросил Гриша и пощупал огромный мешок, висящий между горбами верблюда.
— Эй-эй-эй!!! — закричал стражник, взмахнул плеткой и ударил его по руке.
Гриша охнул и схватился за правое предплечье. Рубашка порвалась и из длинной раны лопнувшей кожи потекла кровь. Назифа яростно взревела, выхватила кинжал и метким броском вогнала стражнику между глаз. Тот беззвучно рухнул на спину, уставившись безжизненными глазами на солнце.
Остальные стражники, оголив ятаганы, вмиг окружили их. Из-под густых насупленных бровей на троицу глядели одиннадцать пар гневных глаз. Смерть одного из них, не могла остаться безнаказанной, но они были на службе, поэтому ждали приказа каравана-баши.
— Э, вы что сделали?! — крикнул толстяк, когда его верблюда подвели к убитому стражнику. — Я задаток ему уже дал, а отрабатывать кто будет?
Назифа подошла к мертвецу, наклонилась и вытащила кинжал из его головы. Темно-красная кровь хлынула, покрывая его лицо, и закапала на песок. Девушка брезгливо поморщилась, рассматривая кинжал, и вытерла кровь о его одежду. Все, молча, наблюдали за ее действиями, пока Гриша не вышел вперед. Он шумно выдохнул и громко сказал:
— Меня ударил твой человек. Назифа всего лишь защитила меня. Что ты хочешь за своего стражника?
— Да что ты можешь, цыпленок? — надменно сказал он. — У тебя нет ни денег, ни здоровья. А вот с девушкой можно что-то порешать.
Он бесстыдно вытянул свои жирные губы и послал ей воздушный поцелуй. Гриша увидел, как сжались кулаки Назифы и поспешил ответить:
— У нас есть три золотых!
— Ха, три золотых. На эти деньги даже корову не купить, не то, что бойца. Взять их! — последнюю фразу он выкрикнул и махнул стражникам.
Те пошли в наступление. Гриша вынул саблю и понял, насколько он бесполезен, ведь правая рука была ранена, а левой он сражаться не умел. Назифа вытащила кистень и завертела им, хищно глядя на мужчин.
Вдруг сзади заверещал Ур. Один из стражников подошел к нему сзади и приставил нож к горлу.
— Сдавайтесь или я его зарежу, — зашипел стражник и воткнул острие ножа в челюсть Ура. Тот испугано вскрикнул и по лезвию потекла капля крови.
Гриша с Назифой переглянулись. Сдаваться без боя не хотелось, но жизнь Ура была дороже, поэтому сабля и кистень полетели на землю.
— Вот и хорошо, — довольный караван-баша почесал огромный живот и велел. — Скрутить им руки и привязать к моему верблюду!
***
— Кто тебя просил трогать мешок? — зло зашипела Назифа и толкнула плечом Гришу. — Какая тебе разница, что там?
Юноша зыркнул на нее из-под насупленных бровей и виновато пробурчал:
— Пословицу знаешь: кабы знал, где упадешь, то соломку бы подстелил. Я, между прочим, больше всех пострадал.
Он кивнул на руку с запекшейся кровью. Ур уговорил каравана-баши разрешить посыпать рану лечебным порошком, чтобы не началась горячка. Толстяк хоть и был зол, но разрешил. Рана тут же покрылась коркой и перестала пульсировать болью.
Троицу стражники привязали к верблюду каравана-баши и теперь они плелись за вонючим животным, которое испражнялось прямо им под ноги.
— Мне показалось, что он пошевелился, — зашептал Гриша.
— Кто? — непоняла Назифа.
— Кто-кто, мешок.
— Пф-ф, перегрелся ты, что ли? — усмехнулась она.
— Не хочешь — не верь, — надулся он. — Только внутри там что-то твердое и одновременно мягкое. И это что-то еле слышно ойкнуло.
Ур, который прислушивался к их разговору, тронул Назифу за руку. Та, повернулась и кивнула. Гриша понял, что они знают, что в мешке.
— И что там? Говорите, я видел, как вы переглянулись, — возмутился он.
Но тут затрубил рог и караван остановился. Погонщик, который вел верблюда толстяка, прикрикнул и хлестнул животное плетью по ногам. Верблюд повиновался и опустился. Вслед за ним легли остальные верблюды.
— Наконец-то, — караван-баши сполз с паланкина и потянулся. — Как же мне все это надоело. Все! Больше не пойду. Вот продадим груз в Самуранде и сразу домой.
На время отдыха троицу отвязали от верблюда, и они сели подальше от
