class="p">Я приготовила завтрак, по одному из рецептов со своего блога.
— А ты вкусно готовишь, — похвалил меня Паркер, объедаясь моими блинчиками — а я вот совсем не умею.
— А тебе и не надо, хотя… — я запнулась, — сомневаюсь, что ты когда-нибудь созреешь для семейной жизни, а твои шлюхи вряд ли будут тебе готовить, — беззаботно сказала я, откусывая блинчик.
— Может, и будут, вот найду себе такую, которая будет, а ты будешь мне завидовать!
— Я буду завидовать тому, что ты настолько одинок, что тебе даже шлюха готовит? Ха-ха, ты смешон.
— Я не одинок, у меня просто такой образ жизни. И мне он нравится. Я пью дорогой виски, шляюсь по барам, знакомлюсь с девушками, весь вечер слушаю от них, что они не такие, что они редко куда-то выбираются и с кем-то знакомятся и, слушая это все, слежу за тем, чтобы ее бокал не был пуст. А когда он все же становится пуст, мы идем к ней домой, “смотреть фильм”… Я независимый человек, мне никто не указ. И да, если бы у меня была девушка, я бы сейчас сидел дома, читал газетку, а ты ехала сама в Санта Монику. Но, я ни за что не променяю свою молодость на просиживание штанов дома, я лучше буду колесить с соседкой по миру, ища ее отца — убийцу, это куда интересней.
— Вот это речь, вау просто! Ну что ж, мой вольный друг, поднимай свою вольную задницу и иди заводи машину.
— А почему на моей?
— Мой завтрак, твоя машина, — невинно улыбнулась я и отвернулась мыть посуду.
— Ну хорошо, тогда предоставляю тебе право выбора.
— В смысле?
— На какой машине поедем.
— У тебя их что, две?
— Пять, — спокойно произнес он.
— Не смешно, — и я снова отвернулась к раковине.
— Ладно, тогда поедем на импале, она моя любимая.
— Ага, как скажешь… Ну что, показывай свои машины, — сказала я, домыв посуду. Мы подошли к его дому, и когда он открыл свой большой гараж, то перед моими глазами оказались кадиллак, порше, феррари, лексус и конечно же, шевроле импала.
— И скажи мне, почему из всех этих красоток мы едем на импале? — спокойно спросила я.
— Потому что она, моя любимая, 67 года, красотка, — восхищался он, проводя по ней рукой.
— А я бы и на кадиллаке не прочь прокатиться.
— Поздно, детка, у тебя было право выбора.
Я недовольно скривилась.
— А на кадиллаке я тебя еще покатаю, — сказал он, открывая мне дверцу шевроле. Впереди было долгих шестнадцать часов дороги, в одной машине с Паркером Грином.
— Эй эй, а наушники тебе зачем? — спросил он, увидев, что я достала наушники.
— Послушаю музыку, нам как — никак шестнадцать часов ехать.
— Ты как бы не одна едешь — это раз, два — в машине есть радио и три — мы будем говорить, все время говорить, — подчеркнул он и выбросил мои наушники. Моя челюсть отпала, а он прикрыл ее пальцем.
— Жди нас, Калифорния, — он потер руки, будто что — то замышлял и тронулся с места…
Всю дорогу он и вправду говорил без умолку, что у меня уже голова разболелась. Он рассказывал мне про машины, про музыку, про какие-то его любимые штаны, которые он так любил в детстве и, к сожалению, вырос из них, он нес столько бреда, что я уже его не слушала, а дремала.
— Не спать, — стукнул он меня по носу, — я тебе еще не рассказал историю про сливовое варенье, это так смешно… — смеялся он, но я его остановила.
— Паркер хватит! Это не смешно, я хочу спать, у меня уже голова от твоих рассказов болит…
— Но ты же сама хотела узнать обо мне побольше.
— Да, но не начиная с незапамятных времен, когда ты еще в подгузниках ходил.
— Хорошо, тогда задавай вопросы, что тебя интересует.
— Спасибо, уже меня не интересует ничего.
— Как хочешь. Тут в пару милях есть мотель, остановимся в нем, уже, итак, 7 часов едем.
— Давно пора бы, я очень устала. Мы подъехали к дряхлому мотельчику, который стоял один у дороги, а на много миль не было ни одного заведения. Зайдя внутрь, нас встретил не очень — то приятный запах.
— Бог мой, может, в машине переночуем? — шепотом спросила я Паркера и прижалась ближе к нему. Нажав на звонок, к нам вышел медленной походкой толстяк, в очень грязной футболке и от его запаха я чуть не потеряла сознание. Он криво улыбнулся нам и показал свои желтые зубы, передних двух у него почему-то не хватало…
— Вам номерок, красавица? — прошепелявил он, обращаясь ко мне, будто не замечая Паркера.
— Да. «И что у вас тут так воняет?» — не стесняясь спросила я, после чего Паркер пихнул меня в бок.
— А, это мусор больше месяца не забирали, а мы туда еще и крыс дохлых бросаем, сами понимаете, — спокойно объяснял мне беззубый, — А вы я смотрю чистюля, от вас приятно пахнет, — сказал он и снова показал свои зубы. Так сколько вам номеров?
— Дв…
— Один, — перебил меня Паркер и мило улыбнулся мужику.
— Вот, — он просунул нам ключ, — берите для новобрачных, он самый чистый, сомневаюсь, что к нам вдруг заявятся новобрачные.
— Ну и зачем нам номер для новобрачных? — шепотом спросила я Паркера, поднимаясь по скрипящим ступенькам, — ты ведь понимаешь, что там одна кровать?
— О боги, Рэйч, ты что совсем тупая? Ты в мотеле, где вокруг на много, много миль нет никого! Тебе делал комплименты немытый толстяк, а ты собираешься спать одна в номере, от которого у него точно есть ключ? А я, и в ванной поспать могу, — сказал он, закрывая на замок наш номер.
— И это самый чистый номер?! — возмутилась я.
— Ты в самой глуши, где-то под Альбукерке, чего ты ожидала? Пятизвездочный отель с джакузи в номере?
— Эх, а от джакузи я бы сейчас не отказалась, — мечтательно вздохнула я, — хорошо, хоть душ есть. О боже, Паркер, ты спишь со мной! — крикнула ему я, заглянув в ванную…
— Ты, похоже, увидела ванную? Я — то боялся, что ты все равно заставишь меня в ней спать.
— Я бы заставила, но мне ещё девять часов ехать с тобой, а если зараза, которую ты подцепишь в этой ванной, перейдет ко мне, я этого не переживу.
— Да, да, я там того нахватаюсь, — соглашался он, лишь бы я не передумала. — я схожу куплю что нибудь поесть, — сказал он и собрался уходить.
— Ты спишь в ванной.
— Что? Почему?! — возмутился
