Книга Не люби меня - Ольга Джокер

Боже, ведь я сошла с ума, если позволяю себе вновь обмануться насчёт Яра. Помнится, что на своё восемнадцатилетие я тоже почему-то разглядела в его действиях какую-то симпатию и интерес. Дорогое ювелирное украшение, явно сделанное под заказ. Несколько взглядов в мою сторону. И всё, этого достаточно. Я поплыла.

— Нет, ну правда, Сонь! Мне кажется, что ты ему очень нравишься… — не отстает Женька. — Разве может быть иначе? Ты у меня вон какая красавица и умница!

— И вдобавок хромая. Вот уж подарок для мужа.

— Да ну тебя! Нога твоя заживёт — по полю бегать с ракеткой будешь, как и раньше. Это я тебе гарантирую.

Я слегка прижимаюсь к подруге, она обнимает меня за плечи.

Мы с Женей знакомы со школы. Правда, подружились не сразу. Я была новенькой, а она — лидером и первой красавицей класса. Высокая, светловолосая, с огромными голубыми глазищами на пол-лица.

Я почти ни с кем не общалась, но нравившийся тогда Жене мальчик подсел ко мне за парту и стал проявлять знаки внимания. Мы были такими детьми, мамочки! Я ведь не знала всей многострадальной истории Жени, поэтому включилась в общение с одноклассником, который первым принял меня в коллектив.

Он таскал мне пирожные из буфета, угощал конфетами и давал списывать контрольные. Спустя короткое время терпение у Жеки лопнуло. Она подошла ко мне на перемене и завела суровый разговор о том, что я нагло увожу у неё парня! Слово за слово, мы начали толкать друг дружку. В этот момент в класс вошла учительница, окинула нас недовольным взглядом и заставила делать уборку после уроков.

Первые полчаса мы драили парты молча. Сначала я дико злилась, потому что толкалась Женька достаточно больно. До синяков! Впрочем, я тоже не отставала и давала сдачи. Но потом попробовала встать на место одноклассницы и немного остыла. Я жуть как не любила конфликты, поэтому первой предложила Жене перемирие. Она неожиданно сразу же согласилась и после уборки класса позвала к себе в гости. Оказалось, что у нас достаточно много общих интересов и тем для разговора. С тех пор мы были не разлей вода. Сидели за одной партой, затем поступили в один и тот же вуз.

* * *

Я понимаю, что дело — дрянь, когда таблетка обезболивающего начинает «отпускать». Ногу тянет с такой силой, что сложно усидеть на месте. Это не остается без внимания моего мужа. Интересно, я привыкну когда-нибудь к новому статусу? Или лучше не стоит?

— Соня, — обращается ко мне Яр.

Я вынужденно к нему поворачиваюсь. Смотреть в глаза не решаюсь, потому что все ещё свежи воспоминания о том, как он меня целовал. Ошеломляюще-приятно и в то же время напористо и страстно. Я чувствовала исходящую от него мощную энергетику и пропитывалась ею.

— Как себя чувствуешь? — спрашивает Жаров.

— Всё хорошо. Просто здесь душно. Я проветрюсь, ладно?

Ухватив Жеку за руку, прошу подругу выйти со мной на веранду. Я почти не иду, а припрыгиваю. Нельзя себя так мучить, потому что подобными выходками усугубляю ситуацию. Нужно лечь в горизонтальное положение — и к утру всё пройдет. Наверное.

На веранде к нам присоединяется хороший друг Яра и Влада — Арсен. Он видит, что я немного замёрзла, поэтому накидывает мне на плечи пиджак. Болтает ни о чем. Курит. Изредка бросает на меня странные взгляды. Как только Жека отходит, чтобы ответить на телефонный звонок, он завязывает со мной достаточно болезненный разговор о брате.

— Есть какие-то новости, Сонь?

— Пока никаких, — пожимаю плечами.

Ветер только усиливается и треплет мою недавно идеальную укладку.

— Но прогнозы дают на то, что Владос жив?

— Он числится пропавшим без вести, поэтому прогнозы, безусловно, есть, и они достаточно хорошие.

Я делаю глубокий вдох и с трудом сдерживаюсь, чтобы не расплакаться. Жизнь в постоянной неопределенности в какой-то момент превращается в пытку. Сложно. Невыносимо сложно находиться в подвешенном состоянии. Говорят, что человек легче переносит боль, чем неопределенность, потому что боль хотя бы не вызывает сомнений. Но в случае с братом я готова терпеть, ждать и мучиться. Только бы знать, что он жив.

— Ты бы пообщалась ещё раз с командиром и сослуживцами.

— Я общалась! И не раз! Хочешь сказать, что я мало делаю?

Арсен прищуривается и делает глубокую затяжку. Мне кажется, или он издевается?

— Прости, я хочу уйти.

Правда, хочу. Потому что нога начинает тянуть с такой силой, что я, кажется, готова сдаться и заявить об окончании вечера.

— Да стой ты, — произносит Арсен. — Я же не кусаюсь!

На веранду выходит Ярослав. Он оглядывается по сторонам, находит меня глазами и осматривает, что на мне надето. Поверх белоснежного платья я напялила чужой чёрный пиджак. Я пыталась сказать Арсену, что мне не холодно, но это не подействовало.

— Ни на секунду не даёшь увести супругу, Жаров, — с насмешкой произносит его товарищ. — Я планировал похитить красавицу и потребовать за неё выкуп.

Шутка не удается, потому что Ярослав недовольно хмурится, когда всматривается в моё лицо. На нём много всего написано, знаю. И я жутко не люблю, когда меня ловят в подобном состоянии!

— Поднимайся в номер, Соня, — не просит, а требует Яр. — Я скажу гостям, что праздник окончен.

— Э-э, куда? А может, Сонька со мной хотела поболтать, брат!

— Ваш разговор тоже окончен, Сеня. Свободен.

Снимаю с плеч пиджак, ко мне подходит Женька и берет меня под руку. Бросив встревоженный взгляд на Жарова, я немного медлю. Он же не собирается скандалить? Здесь и сейчас?

— Я херею, Ярик! — не затыкается Арсен. — Что творится-то, да? Ты и Соня… Кто бы мог подумать. Чёрт! Владик бы, честно говоря, охуел, если бы узнал, что ты успел прибрать своими ручищами его маленькую сестрёнку. Голову бы тебе скрутил за это…

Закрыв рот ладонью, бросаю встревоженный взгляд на Жарова. Немного медлю, хотя хотела немедленно уйти. Дурацкий вечер и не менее дурацкое событие. Я проклинаю отчима за несговорчивость. Мне девятнадцать! Я совершеннолетняя! За собственные ошибки отвечала бы сама и даже если бы «принесла в подоле», то точно бы не повесила на его толстую шею своё дитя.

— Соня, поднимайся в номер, кому говорю! — повышает голос Ярослав и отворачивается к Арсену.

Я не прощаюсь ни с кем из гостей и, насколько быстро могу, удаляюсь прочь.