местных органов управления, государственных учреждений, судов и университетов были изгнаны представители еврейской национальности. 25 апреля ввели квоты на прием евреев в учебные заведения, а 10 мая произошло публичное сожжение книг еврейских и антинацистских авторов. Врачам-евреям было запрещено вести частную практику и работать в больницах. Чистке подверглась культурная жизнь страны: евреям запрещалось работать в кинопроизводстве, средствах массовой информации, запрет на профессию получали художники и музыканты. Евреи также были лишены права заниматься торговлей и производством. Огромные масштабы приобрел бытовой антисемитизм. Началась массовая еврейская эмиграция, и к концу 1933 г. Германию были вынуждены покинуть свыше 63 тысяч человек.
Вторая волна антисемитизма началась после принятия рейхстагом по инициативе Гитлера 15 сентября 1935 г. так называемых Нюрнбергских законов «О гражданстве Рейха» и «О защите немецкой крови и немецкой чести». Они предоставляли гражданство «всем носителям германской или родственной крови» и лишали его каждого, кто считался представителем еврейской расы. Вскоре были изданы распоряжения к закону о гражданстве Рейха, которые содержали первое национал-социалистское определение понятия «еврей», а также распоряжение об увольнении последних государственных служащих евреев, которые еще сохраняли свои посты согласно «привилегиям фронтовиков». Евреи также лишались права участия в выборах. Закон «О защите немецкой крови и немецкой чести» запрещал как «осквернение расы» брак и внебрачное сожительство между евреями и «гражданами германской или родственной ей крови», наем евреями домашней прислуги из женщин «германской или родственной ей крови» моложе 45 лет, а также вывешивание евреями национального или имперского флага и использование тканей сходной расцветки. Под действие законов попадали все, кто являлся евреем на три четверти или наполовину, был женат на еврейке или причислял себя к еврейской общине.
Хотя фактически все эти ограничения уже действовали на практике в той или иной мере, основной смысл законов заключался в официальном введении расового антисемитизма в немецкое законодательство и создании базы для дальнейшего законодательного преследования. Все последующие антиеврейские нормативные акты оформлялись как дополнение к этим законам. После принятия антиеврейских законов дискриминация евреев усилилась. В общественном транспорте, кафе, кинотеатрах и парках были выделены специальные места для евреев. Появились вывески: «Вход собакам и евреям запрещен!» Особенный размах приобрела «ариизация» — изъятие еврейского имущества в пользу немцев. Вытеснение евреев сопровождалось их почти тотальным ограблением при эмиграции60. Поскольку расизм получил юридическое обоснование в Третьем рейхе, на это так или иначе были вынуждены отреагировать существовавшие в стране христианские конфессии, над которыми также нависла серьезная угроза.
Правда, создать построенную на принципах нацистской идеологии религию в Третьем рейхе не успели. Большое влияние в Германии имели две традиционные крупнейшие христианские конфессии — Лютеранская и Католическая Церкви, и руководству НСДАП на протяжении всего срока своего правления приходилось так или иначе считаться с ними, иногда вынужденно маскировать свою антицерковную политику и даже идти на некоторые непринципиальные уступки. Кроме того, в нацистском движении были разные взгляды на взаимоотношения с христианскими конфессиями, некоторые его деятели считали вполне возможным, полностью подчинив их, использовать в своих целях. Еще в 1932 г. внутри Лютеранской Церкви было образовано пронацистское движение «немецких христиан» (Deutsche Christen).
После прихода НСДАП к власти победившая партия принципиально отвергла все существовавшие церковно-государственные договоры, так как они предусматривали равноправное партнерство сторон. Но начинать с открытых гонений на религиозные организации еще не утвердившаяся в стране нацистская власть не могла. Ставший канцлером Гитлер включил Лютеранскую и Католическую Церкви в орбиту официальной политики унификации, согласно которой все сферы общественной жизни Германии подлежали подчинению новой идеологии. Первые преобразования в этом направлении должны были произойти у лютеран. 14 июля 1933 г. рейхстаг одобрил указ о новой Имперской Церкви, после чего разгорелась борьба по выборам первого имперского епископа. Нацисты выдвинули кандидатуру Людвига Мюллера, представлявшего «немецких христиан», и сделали все для его избрания. Победив на выборах 27 июля, движение провозгласило себя «Евангелической Церковью германской нации», призванной явить миру «германского Христа деиудаизированной Церкви»61.
Начались преобразования в духе нацистских установок. Например, в г. Эйзенахе Церковь земли Тюрингия создала «Институт исследования еврейского влияния на немецкую церковную жизнь», завязавший широкие международные контакты. В частности, с ним тесно сотрудничала консистория Немецкой Евангелической Церкви аугсбургского исповедания в Румынии. В марте 1942 г. на специальном заседании в Германштадте ее епископ Штаедельс заявил: «Мы за возможно более полное исключение Ветхого Завета из религиозной жизни немцев и соответственно также из евангелического преподавания религии». А научный руководитель общества сотрудничества с Эйзенахским институтом А. Шрейнер подчеркнул, «что в ходе национал-социалистической революции этот [немецкий] народ снял с себя тяжесть многолетней вины в том, что он не сберег вверенной ему Богом факел нордических представлений о жизни, но под влиянием чужого, а именно еврейского, воздействия непростительно пропитался им… люди теперь требуют от Церкви осознания вины тем неослабнее, чем больше Церковь считала Библию евреев своим собственным письменным каноном и этим, как минимум, сознательно открывала вентиль, через который в нашу народную жизнь мог устремиться чуждый дух»62.
Но часть лютеранских пасторов выступила с протестами против внедрения псевдохристианской нордической мифологии и «арийского параграфа» в расовом законодательстве «коричневого» Генерального Синода. В частности, важным моментом в отношениях нацистов с Евангелической Церковью стал вступивший в силу 30 июня 1933 г. «арийский параграф», запрещавший евреям заниматься какой-либо творческой деятельностью. Согласно ему, любой лютеранин, не сумевший подтвердить свое арийское происхождение до второго или третьего колена, подлежал отлучению от Церкви. Таких людей в нацистской Германии называли «евреи-христиане». Пронацистское неоязыческое Германское движение за веру (Deutsche Glaubensbewegung) признало «арийский параграф», но многие пасторы и христианские богословы резко выступили против. Так известный профессор теологии Боннского университета Карл Барт заявил: «Протестан-ская Церковь, отлучающая евреев-христиан или относящаяся к ним, как к христианам второго сорта, перестает быть христианской Церковью»63.
В эти дни 27-летний доцент теологии Дитрих Бонхёффер, будущий свидетель веры и герой Сопротивления, написал статью «Церковь перед еврейским вопросом» с целью дать теологическое обоснование борьбе с нацистским антисемитизмом, в которой говорилось: «Безусловно, протестантская церковь не имеет права вмешиваться в специфически политическую деятельность государства. Церкви не следует ни одобрять, ни порицать государственные законы, ей следует лишь благодарно принимать государство как данный Богом порядок сохранения в безбожном мире… Безусловно, одна из исторических проблем, с которыми должно справиться наше государство, это еврейский вопрос. И, безусловно, государство правомочно искать новые пути в решении этой проблемы… Однако меры, предпринимаемые государством против еврейства, воспринимаются Церковью еще и в некотором совершенно особом контексте. Церковь Христова никогда не забывала о том, что “избранный народ”, пригвоздивший Искупителя мира
