состояние молодого ученого, когда на него обрушивается с критикой известный и облеченный властью профессор-стоматолог. Военный врач Курляндский против Главного стоматолога Красной Армии Д. А. Энтина. Силы были явно неравны.
Газета «Медицинский работник» в редакционном комментарии предложила специалистам высказаться о методе Курляндского. Развернулась бурная дискуссия в газете, в («гематологическом обществе этому вопросу было посвящено специальное заседание. В результате ведущие стоматологи страны поддержали новый метод лечения раненых. «Ценный труд» — так называлась статья зав. кафедрой Казанского стоматологического института проф. И. М. Оксмана. «Вредная концепция отнюдь не вредна», — писал директор Московского стоматологического института профессор А. И. Евдокимов. В поддержку выступили проф. И. Г. Лукомский, проф. А. О. Верлоцкий, лауреат Сталинской премии проф. А. Э. Рауэр. Начальник медицинской службы Н-ского госпиталя врач Т. Н. Соколова утверждала, что с новыми способами лечения «по Курляндскому» «возросло число раненых, возвращенных в строй», госпитальные данные выросли с 60 до 80 %. Высоко оценил работу В. Ю. Курляндского и проф. В. М. Уваров, начальник кафедры челюстно-лицевой хирургии Военно-медицинской академии.
Дискуссия завершилась заседанием Московского стоматологического общества 23 марта 1945 года выступлением проф. А. И. Евдокимова, который сказал, что «мы имеем положительное признание качества нашей работы, только стоматолог Д. А. Энтин в пылу полемики нанес пощечину самому себе, так как, будучи Главным стоматологом Красной Армии, все инструкции по лечению челюстно-лицевых ранений, в которых не отрицалось и одно-челюстное шинирование, подписывал сам Д. А. Энтин».
Это была первая научная победа, первый бой, выигранный тридцатисемилетним ученым. Потом их в жизни будет немало.
В 1945 году вышла монография «Гимнастика и массаж после повреждения лица и челюстей». С этой методикой Курляндского в госпиталях работали уже с 1942 года. Минздравом даже была выпущена специальная инструкция для всех зубочелюстных госпиталей. Этот метод возвращал лицу мимику, подвижность, помогал избежать контрактуры суставов.
В госпитале Вениамин Юрьевич привлекал к научной работе врачей Т. Соколову, Я. Вербицкого и других, которые под его руководством публикуют статьи по проблемам лечения огнестрельных ранений.
В 1945 году Ю. В. Курляндскому была присуждена ученая степень доктора медицинских наук, а в 1947 году — ученое звание профессора.
В 1946 году он уволился из госпиталя и перешел на работу в ЦИЭТИН — Центральный институт экспертизы трудоспособности инвалидов, где работал заведующим лечебно-методическим отделом и одновременно заведующим отделением челюстно-лицевой хирургии и экспертизы труда и инвалидности.
Главный стоматолог МЗ СССР, д.м.н., проф. И. Г. Лукомский в 1947 году писал о В. Ю. Курляндском: «В лице В. Ю. Курляндского сложился тип узкого специалиста, который может быть назван универсальным, к моменту окончания университета он владел не только полученными знаниями, позволяющими ему получить звание врача, но и стал специалистом, овладевшим стоматологией на новом базисе общественных знаний. Творческий путь В. Ю. Курляндского блестяще реализовался в войне».
ПЕРЕПЛЕТЕНИЕ СОБЫТИЙ
Закончилась Великая Отечественная война. Нанесенные войной человеческие и материальные потери были очень тяжелы, тяжелы и последствия ее.
В 1948 году у Курляндского выходит еще одна монография — «Клиника и экспертиза трудоспособности при заболеваниях и повреждениях лица и челюстей». Это был заключительный этап работы, результатом которой стало новое понимание целого ряда явлений, наблюдавшихся при ранении в челюсти и лицо в период Великой Отечественной войны. Книга стала первой попыткой проанализировать и обобщить огромный материал, накопившийся у отечественных специалистов и у самого автора в области экспертизы трудоспособности у людей с челюстно-лицевыми ранениями. Исследований по врачебно-трудовой экспертизе в области стоматологии в отечественной литературе до опубликования этой работы не было. Методика экспертизы впервые была построена на клинико-экспертном обследовании больного, выявлении сохранившихся функций, определении функционального состояния организма, уточнении трудового прогноза путем динамического переосвидетельствования.
Решение вопросов врачебно-трудовой экспертизы и правильное определение возможностей трудоустройства и приспособления к труду инвалидов имело исключительное значение. Оно могло быть правильным только в том случае, если было основано на сочетании как социальных, так и медицинских факторов. В. Ю. Курляндский говорил, что «снижение инвалидности является благороднейшей задачей исследователя».
Страна тяжело переживала послевоенные годы. Разоренные села и города, опустошенные земли. Задавленное сталинской политикой беспаспортное крестьянство страдало от голода и холода/ Пахали на лошадях. Вырубали фруктовые сады, которые облагались суровыми налогами. Городу было не легче. Не сразу были отменены карточки, а в появившихся коммерческих магазинах цены были мало кому доступны. Горожане теснились в густонаселенных коммуналках или бараках. В школах дети учились в три смены, а по ночам в столице разбойничала «Черная кошка».
Но жизнь брала свое. Наступило второе послевоенное лето, и Курляндский с женой и дочерью в отпуск поехал к морю.
Когда в прежние годы в Сочи пассажиры выходили из поезда на платформу маленького провинциального вокзальчика, их обволакивал густой, наполненный резкими запахами южных растений воздух. Это было похоже на то, как будто вы вошли в московский парфюмерный магазин ТЭЖЭ, весь в зеркалах, стекле, хрустальных флаконах и неземном аромате. Сегодня Сочи — город высотных зданий, проспектов. Благодаря прямым улицам город хорошо проветривается. Воздух теперь не такой влажный, лишенный той насыщенности ароматов, которая была ему присуща.
В сорок шестом году это был город одноэтажных побеленных домиков, утопающих в розовых и олеандровых садах. Вечерами, когда черное южное небо сверкало низко висящими звездами, по улицам носились тучи мерцающих светлячков. На всех площадках, где только можно было натянуть экран из белой ткани, ставили скамейки, сажали на стул кассиршу и крутили трофейные фильмы с великими, неизвестными стране актерами.
Курляндские отдыхали по курсовкам при санатории «Светлана». Курсовки обеспечивали проживание в частном секторе, питание, лечебный пляж и Мацесту. Дом, в котором остановились Курляндские, стоял на горе в центре города, а под обрывом на берегу реки находился лагерь военнопленных немцев. Оттуда доносились звуки губной гармошки, смех, чужая речь.
В первое же раннее сочинское утро приехавшие отдыхать Курляндские проснулись от взрывов. Зазвенели стекла в окнах, под окном, внизу в лагере зашумели его обитатели. В воздухе повисла тревога.
Оказалось, к берегу прибило мины, и их взрывали. Это был эпизод, а в остальном отдых был прекрасным.
Распорядок дня регламентировался столовой и морем. Перед входом в столовую — длинное временное строение, похожее на барак, — местные жители продавали огромные, темнокрасные помидоры и плоскую морскую гальку, на которой масляными красками были нарисованы море и кипарисы.
В столовой в обед появлялся мальчишка лет десяти. В чистой застиранной майке и трусах до колен, с огромной книжкой «Приключения барона Мюнхгаузена» подмышкой. Это был беспризорник. Зимой он жил где-то севернее в детдоме, а летом убегал к морю. Сердобольные подавальщицы кормили его борщом, кашей и разрешали брать хлеб, лежавший горками на тарелках.
К пляжу шли мимо фонтана на берегу, в котором всегда плескались мальчишки, явно пренебрегая морем. Курляндский каждый день спрашивал у них: «Как пройти к морю?»
