плохая ночь, правда? Ты потеряла родителей, узнала, что сестра — преступница… — Он щёлкает языком по нёбу, издавая сосущий звук. — Наверное, ты расстроена.
Да. Но ещё я напугана. Не того, что произойдёт.
Я боюсь его.
— Повезло, что ты оказалась со мной.
Его голос слегка надтреснутый, хриплый.
Я пытаюсь взбунтоваться. Хочу закричать, но получается только прошептать:
— Я хочу домой.
Вместо того чтобы отступить, его рука крепче сжимает мою ногу. Пальцы скользят по спортивным штанам выше по бедру. Мысленно я представляю, как пинаю его, царапаю, кричу на него…
Но я остаюсь неподвижной.
Он лапает меня, и я снова начинаю плакать.
«Прекрати. Остановись. Остановись».
— Тебе будет хорошо со мной. Я обещаю.
«Сделай что-нибудь, Джилл. Сделай что-нибудь!»
Мужчина снова облизывает губы. Когда его пальцы касаются меня там, где не должны, у него едва заметно учащается дыхание.
Он издаёт странный, отвратительный звук.
Я напрягаю ноги, но у меня не хватает сил сопротивляться.
«Убери от меня руки».
Хочу сказать это, выкрикнуть. Но я не могу говорить.
Внезапно он нажимает на тормоз. Меня бросает вперёд, и дыхание перекрывает ремень. Светофор перед нами горит красным, поэтому он и остановился. Наконец Гарретт убирает руки от моего тела. Момент. Время переключить передачу. Затем он снова едет, направляясь за город. В лес.
Туда, где меня никто не услышит.
Глава 4
Джейк
Сиэтл, настоящее время.
Джиллиан Аллен.
Если скажу вам, что потребовалось меньше пяти минут, чтобы узнать её имя и место жительства, вы, вероятно, мне не поверите. Но возможности технологий безграничны, как и возможности денег.
После оплаты вышибале «Голубых нот» нужной суммы, я сразу получил фотографию удостоверения личности, которое девушка предъявила перед входом. Год рождения был изменён, чтобы казаться старше, но всё остальное осталось прежним.
В том числе и адрес.
«Первая ошибка».
Она живёт в хорошем доме. Пока осматриваюсь в гостиной, я задаюсь вопросом, как девушка смогла себе позволить это. Либо у неё очень богатые родители, либо она скрывает какую-то тайну. Кто знает, почему, но инстинкт заставляет меня склониться ко второму варианту, особенно когда замечаю на кухонном столе пузырёк с таблетками.
Крышка не завинчена как следует, возможно, из-за спешки или усталости. Я наклоняюсь, чтобы прочитать этикетку. Это препарат психофармацевтического действия, назначаемый при бессоннице или тревоге. Я улыбаюсь, мысленно поднимая тост за свою удачу. Если девушка приняла хотя бы одну таблетку (а в этом я уверен), она не проснётся всю ночь, что бы я ни решил с ней сделать.
«Вторая ошибка».
Иду к ней в комнату, когда моё внимание привлекает необычный предмет. На столе рядом с окном я замечаю папку, набитую бумагами.
«Нет, не бумаги, — понимаю я, открывая. — Рисунки».
Одни выполнены углём, другие — очень жирным красным карандашом. Девушка хорошо рисует. Некоторые рисунки настолько яркие, что кажутся реальными, но что-то меня не убеждает. Не в рисунках, а в сюжетах. Это влюблённые пары, дети, цветы и закаты. В них нет тёмной стороны, только спонтанный поиск счастья.
Возвращаю всё на место, размышляя. Никто не цепляется за свет, если в нём нет изрядной дозы тьмы.
А в Джиллиан Аллен тьмы предостаточно.
Я просто понятия не имею почему.
Перешагнув через брошенное на пол платье (то самое, что в «Голубых нотах» делало её фигуру такой соблазнительной), я вхожу в спальню. Первое, что бросается в глаза, — это мрачная атмосфера. Стены серые. Нет ни растений, ни цветов, ни кружев, ни подушек. Если она действительно художник, то у неё плохой способ показать это, потому что не вижу ни одной картины. Это не похоже на комнату девушки, но Джиллиан Аллен прямо передо мной.
Спит.
Словно почувствовав моё присутствие, она едва шевелится, натягивает одеяло, закрывая тело и лицо. Я удивляюсь, как она не задохнётся и не жарко ли ей.
Мне жарко. У меня потеют руки.
Двумя пальцами расстёгиваю воротник рубашки и приближаюсь к ней. Хватаю угол одеяла и тяну вниз, пока не открывается её лицо. Она спит на одном боку. Глаза закрыты, дыхание глубокое. Я знаю, что она юная, так как предъявила фальшивый документ, чтобы попасть в «Голубые ноты», но не могу угадать её возраст. У неё красивый рот, пухлые губы. И такие изгибы, что мне хочется сжимать её до тех пор, пока не оставлю на ней отпечаток своих пальцев.
Интересно, скольких мужчин она привлекла своим невинным лицом и чувственным телом? Многих. Слишком многих.
Не только правильных. Особенно неправильных.
Таких, как я.
Мой взгляд становится серьёзным. Цепким.
Джиллиан Аллен спит в своей постели, одурманенная лекарством и беспомощная. Я пришёл, чтобы убить её, но моя рука не решается сжать ей горло. Мои пальцы остаются на одеяле, таком тонком, что я чувствую тепло кожи.
Я глубоко вдыхаю. Меня приучили думать, прежде чем действовать. Но на этот раз я не думаю. Резким жестом я раскрываю девушку, и сдерживаю стон.
Она спит голая.
«Третья и последняя ошибка».
Провожу костяшками пальцев по её коже, от локтя до плеча. Джиллиан едва слышно вздыхает, дрожа. Она великолепна.
Великолепное подношение на стол погибели.
У неё такая бледная и тонкая кожа, что, кажется, я могу ранить её взглядом; а волосы такие мягкие, что мне стало интересно, каково это — чувствовать, как они скользят по моему обнажённому телу.
Я не должен пользоваться ею, напасть, когда она в наиболее хрупком состоянии. Но я всё равно это делаю. Я поворачиваю её на спину. Полные груди гордо вздымаются, набухая при каждом вдохе. Девушка что-то бормочет. Бессвязные слова, подливающие бензин в огонь внутри меня. Пальцем я провожу по контуру соска. Он тут же напрягается. Меня бросает в дрожь от одной мысли о том, чтобы попробовать его на вкус, поэтому я наклоняюсь над ней и беру его в рот.
Сладкий. Твёрдый, под моим языком.
Как и я.
И это совсем нехорошо.
Выпрямляю спину и отстраняюсь от неё. Облизывая губы, снова нащупывая её вкус, я пытаюсь вспомнить, когда в последний раз испытывал такое сильное желание к чему-то или кому-то. Это безумие и абсурд, что такое должно произойти со мной сейчас, да ещё практически с девчонкой.
Нет, не просто с девчонкой.
С работой.
Я качаю головой.
— Ты попала в неприятности, детка.
Если бы она ничего не видела, не было бы никаких проблем.
Я бы сейчас не стоял тут, не наблюдал за ней.
Или прикасался к ней.
Рулз не попросил бы меня позаботиться о ней.
И,
