всегда носить стакан в портфеле, критерием отбора служила регулярность посещения занятий – выбрали меня. Я таскал этот стакан в портфеле пять лет, портфель мой и, соответственно, все бумаги, которые туда попадали, приобретали запахи, ароматы всех напитков, которые мы употребляли в течение всех лет обучения. По окончании каждого курса Борис забирал его у меня, гравировал на коническом колечке год обучения и даты, а затем возвращал мне, и я продолжал его таскать в портфеле. После последней сессии он взял выгравировать последние цифры, и стаканчик остался у него. А я не в претензии, конечно, мне бы было приятно хранить на полке в библиотеке столь такую раритетную для нас вещь, но Борис, пожалуй, был самым достойным кандидатом на пост хранителя предмета, который содержит в себе воспоминания о наших весёлых минутах, поскольку ему пришлось, пожалуй, труднее всех. Поступить на вечернее отделение в тридцать пять лет, проучиться шесть лет, не отстать ни на год – это не удалось и многим из молодых в нашей группе.
***
Когда прошла эйфория от появления в доме сына и сданных экзаменов, меня накрыли жуткая усталость и депрессуха – навыки обучения пропали, поэтому на учёбу я тратил гораздо больше усилий, чем человек подготовленный. Вот тут-то к нам заскочил Юрка Березин и предложил мне пойти с ним и его знакомыми в турпоход в Карпаты. Людмиле идти было невозможно – кормящая мать, да и физически она ещё вряд ли была готова, после родов прошло полтора месяца, но она, – шутя, конечно, – сказала:
– А меня возьмёте? Я тоже в поход хочу.
Юра взглянул на её располневшую фигурку, усталое, измученное ночными бдениями лицо и тоже пошутил:
– Ну, тебя только если для смеха.
Шутка не получилась, а если получилась, то очень двусмысленная. Во всяком случае, Мила хотя не подала вида, но очень обиделась на него и припоминает мне эту его шутку всегда, когда я вспоминаю Юрку. А тогда мне очень хотелось сбросить с себя годичный груз моей усталости, и я спросил её:
– Мил, ну как?
И добрейшая и нежнейшая душа моя сказала:
– Иди, конечно, тебе надо отдохнуть.
Её доброта, любовь и терпение – это тот самый цемент, склеивший, казалось бы, двух абсолютно разных людей в союз, длящийся полвека.
На работе я договорился об отпуске, получил отпускные.
Юрка сообщил, что всего нас должно идти человек восемь: три пары и мы с ним, Юркина жена от участия в походе отказалась. Планировалось на поезде доехать до Львова, оттуда на электричке до Ужгорода, далее по Лесистым Карпатам – всё выглядело очень красиво.
Группа должна была встретиться в урочный день и час на перроне Киевского вокзала у первого вагона поезда, билеты каждый должен был брать себе сам, также каждый должен был взять студенческий билет, если таковой у него был.
Недели через две я сложил в свой старенький рюкзачок своё походное барахлишко, стальной котелок, кружку и прочий нехитрый походный скарб, взял Милкин приёмник «Альпинист», гитару, расцеловал свою ненаглядную, чмокнул в румяный носик мирно посапывающего сына, распахнул дверь и увидел стоящего на пороге Кольку Пятакова – он вернулся из армии.
Я быстренько растолковал ему, что и как, и предложил пойти с нами, он отказался, по сути, вполне резонно – походов всяких ему в армии вполне хватило, но поехал проводить меня до вокзала. На перроне я с удивлением обнаружил только сидящих на рюкзаках Юрку с девушкой. Время до отхода поезда ещё было – минут тридцать, я поинтересовался у него:
– Народ-то не опоздает?
И с удивлением узнал, что больше никого не будет.
Тем не менее у нас был уже настрой, решили: им же хуже, не отменять же поездку. Юрка взял билеты и побежал к начальнику поезда, договорился разместить нас в одном купе, я простился с Коляном, и мы покатили во Львов. Ехали весело, Юрка прихватил пару бутылок водочки, у всех было чего поклевать, набрались изрядно – помнится, я декламировал «Чёрный человек» Есенина в коридоре.
Утром перед приездом во Львов, Юра, раскрыв свой рюкзак и извлекая оттуда автомобильные запчасти – узлы и детали, – деловито предложил мне:
– Давай часть к тебе в рюкзак сложим, а то мне невмоготу такой рюкзак тащить.
Подобрав свою челюсть с пола, я поинтересовался:
– На кой хрен ты этого ржавого железа набрал, это мы что, ноги тренировать собрались или спины?
Юрок, снисходительно глядя на меня, сообщил:
– Ну ты чайник, да у них там цена на всё это железо втрое, по сравнению с Москвой.
– Так у нас тур торговый, будем ходить по дворам, амортизаторы предлагать?
Он сбавил пафос и сказал:
– Да, понимаешь, жена упёрлась и денег на поход мне ни копейки не дала, все спрятала где-то. А у меня дядька в автомастерской, набрал у него дефицитного железа, оно не новое, но всё рабочее. Загоним – деньги появятся, ещё погуляем от пуза.
Праздник наш потускнел, но обратного хода уже не было. Мы с ним поделили его железо по весу, ему поболее, мне поменьше – Юрка был и повыше, и покрепче. По сути, это был его геморрой, но не бросать же кореша – я сложил к себе в рюкзак часть его стального хлама, забрал ещё у него палатку, пристегнул её под клапан рюкзака, и мы вышли на перрон.
Первым делом Юрка пошёл в справочную и узнал, где поблизости находится общежитие какого-нибудь технического вуза, нам дали адрес общежития, если мне не изменяет память, Львовского политехнического института. Ехать надо было на трамвае, располагалось общежитие довольно далеко, и по дороге Юрок объяснил нам свой план: денег у нас мало по его вине, и он берёт на себя организацию различных схем нашей жизни, которые позволят нам сэкономить. Так, сейчас мы едем в общежитие института, где он договорится о нашем бесплатном проживании.
Прошлая его комсомольская работа и собственные таланты развили в нём способность уболтать почти любого, так что надежда была. Приехав в общежитие, мы направились к коменданту, к счастью, она была на месте. Юраша с порога с апломбом объяснил ей, что мы собой являем группу московских студентов, которая явилась с дружеским визитом к студентам Львовским, витийствовал о массе возможных мероприятий, необыкновенной пользе для львовян, которую принесёт наш визит, ещё о чём-то. Выслушав его горячую речь, комендант – он оказался милой женщиной лет сорока пяти – пятидесяти – поинтересовалась:
– А у вас есть письмо или другой какой-нибудь документ, подтверждающий цели вашего визита?
Такой
