собственной второсортности, было совершенно невыносимо.
– Потому что люблю тебя?
– Это не любовь, Кир. Когда любят, так себя не ведут.
– Скажи, как надо.
– Что? – выдыхаю.
– Скажи, как тебя надо любить, и я буду.
Простодушная, никак не вяжущаяся с его нынешним образом просьба выжигает всю мою злость. Я могу противостоять ультиматумам, угрозам и шантажу, но не этим потерянным интонациям.
– Для начала тебе не мешало бы перестать меня принуждать, – сиплю я в ответ.
– Это единственное, чего я не могу сделать, Аня. Спроси меня, почему?
– Почему? – абсолютно растерзанная, касаюсь лбом стекла.
– Потому что в противном случае ты не дашь мне шанса. Струсишь.
– Хорошо… А если… Если я все же дам тебе шанс… Можешь пообещать меня отпустить, если я все же решу, что не хочу быть с тобой?
– Мне кажется, или это не телефонный разговор?
– Да. Пожалуй.
– Как насчет ужина? Обсудим детали. Я освобожусь поздно, но, похоже, я в таком режиме теперь надолго.
– Ладно. – Обреченно прикрываю глаза. – Но я ничего не обещаю. Правда.
– Заеду за тобой в девять.
– Я могу и сама приехать. Только скажи, куда.
– Я заеду. Твой адрес мне известен, – отрезает Кирилл, обрывая связь. Я недоверчиво качаю головой. Оказывается, сопляк знает, где я живу. А кроме того, ему известно мое расписание, и он в курсе моей личной жизни. И все-таки Кирилл псих! Сто процентов. Так какого же хрена, Аня?
ГЛАВА 5
Из зеркала на меня смотрит очень красивая молодая женщина. Многие думают, что таким легче живется, но это, конечно, неправда. Ничего хорошего в том, что на тебя все время западают, нет, я вас уверяю. Особенно когда внимание приобретает формы патологии, вот как в нашем случае с Киром. Уверена, будь я страшна, как смертный грех, вряд ли бы этот сопляк на меня позарился, как бы психологи ни пытались меня убедить в том, что он как раз таки запал на мое хорошее к нему отношение.
Да и Воржев-старший в свое время обратил внимание именно на мою внешность. А за что еще мог зацепиться взгляд мужика его уровня? Не за мой же внутренний мир, ну правда!
На самом деле у нас вообще не было шансов встретиться с таким мужчиной, как Виктор. Уж в слишком разных мирах мы жили. Помог случай. Опаздывая на премьеру в театр, Воржев вдруг вспомнил, что эффектней туда будет заявиться с цветами. Сунулся в первый попавшийся магазин. А там я за кассой. Вся такая умница да красавица. Слово за слово. Он заинтересовался. Стал ухаживать. Ну, как? Насколько это мог делать человек его занятости. А узнав о том, что я еще и невинна (в постель-то он хотел меня затащить едва ли не на первом свидании), Виктор с какого-то перепугу решил, что такую чистую славную девочку будет не грех взять в жены. Конечно, я согласилась! Конечно. Да и кто бы на моем месте отказал? Не смутила меня ни наша разница в возрасте, ни наличие у Воржева сына, которому на момент нашей свадьбы было уже тринадцать. Я искренне верила, что попала в самую настоящую сказку. Сказку, которая в реальности обернулась кошмаром.
Звонок в дверь выдергивает меня из марева потускневших воспоминаний. Бросаю последний взгляд в зеркало. Да. Я принарядилась, чтобы чувствовать себя рядом с Киром увереннее. На мне светло-бежевое платье, подчеркивающее фигуру, и босоножки на высоком каблуке. А еще я сделала макияж и завила волосы плойкой, имитируя эффект легкой небрежности.
– Привет. – Открываю дверь и утыкаюсь взглядом в букет свежайших пионовидных роз. Кое-кто, похоже, решил прибегнуть к традиционным способам обольщения. Вопрос – зачем?
– Привет. Шикарно выглядишь. Это тебе.
А меня такое зло разбирает! Силюсь поднять взгляд к лицу мальчишки, но тот останавливается на идеально повязанном узле галстука, а дальше – никак. Интересно, зачем Кирилл носит костюмы? Чтобы казаться старше и солиднее? Или потому, что их носил его отец, на чье место он с такой маниакальной настойчивостью метит?
– Спасибо. Не надо было.
– Почему?
Когда я попала в семью, голос Кира как раз начал ломаться, а когда меня выставили на улицу – процесс ломки почти полностью завершился. У Кирилла на все про все ушло чуть больше времени, чем у других ребят. Он во многом развивался не так, как его сверстники. Зато теперь… Теперь он мог дать фору каждому. Тот же голос у него стал по-мужски красивым, глубоким и цепляющим.
«Анечка, гарантирую, тебе так понравится, что ты еще течной сучкой будешь скулить, выпрашивая добавки»...
Боже! Когда он это сказал… То, как он это сказал, с какой интонацией, какими словами, еще долго будет меня преследовать. Возмутительно! Щеки вспыхивают, стоит только об этом вспомнить.
– Так обычно ухаживают за женщиной, которую хотят завоевать, – копируя его арктическое равнодушие, пожимаю плечами.
– И?
– А ты изначально решил пойти по другому сценарию.
– По какому же? – сощуривается Кир, продолжая стоять в дверях.
– Нож к глотке, и в подворотню.
– Вот как тебе это все видится?
– Это так и есть, Кирилл.
– Прямо искушаешь продемонстрировать тебе разницу.
Холод в голосе. Холод в глазах. Смотрит на меня как фанатичный коллекционер на редко выставляющуюся картину. Меня передергивает. Ловлю себя на том, что мне довольно проблематично выдерживать его немигающий взгляд. Резко отворачиваюсь, чтобы взять сумочку. Кажется, мы собирались поговорить за ужином, а не вот так. Не стоит нарушать планы. Но все же мне не терпится уточнить:
– Разницу в чем?
– Между понятиями «моя женщина» и «мой спермоприемник».
Я потрясенно ахаю. Ключи, которые достаю, чтобы закрыть дверь, выпадают из ставших вдруг такими неловкими рук.
– Ты нарочно выбираешь самые мерзкие слова из существующих? Хочешь меня шокировать?
– Я тебе принес цветы. Опошлить этот жест попыталась именно ты. Так ты их возьмешь, или мы сходу перейдем ко второму сценарию?
На языке вертится вопрос – а что второй сценарий подразумевает? Но я молчу, неуверенная, что готова услышать ответ. Дрожащими руками забираю проклятый букет. Прячу нос в нежных бутонах. Розы пахнут просто одуряюще, но это не главное. Гораздо важнее сейчас скрыть от Кирилла эмоции, написанные у меня на лице.
Отхожу, чтобы найти вазу и набрать воды. Цветы мне не дарили тысячу лет. Пусть стоят.
