Книга Гиены и львы - Максим Сенькин

Сородичи отстраняются, а защитник скрывается в лабиринте путей. Скоро он выбирается оттуда и убеждается, что за ним нет слежки. Зирт мчит изо всех сил на север. Он не собирается оставлять шанса Нире, если та бросится в погоню.

Он ныряет в открывшееся перед ним мёртвое пересохшее море. Урир опускается всё ниже, наблюдая за пустой погоней своего потомка за ветром. Небо розовеет, словно солнце светит сквозь перья фламинго. Зирт теряет ориентиры в этой розовой пустоши и перестаёт понимать, скачут ли его лапы ещё по земле или царапают небо. Он обо всём забывает и лишь старается бежать туда же, куда следует Урир.

Когда опускается непроглядная тьма, гиена останавливается. Он падает на землю, которой не видит, и кажется, что летит в пропасть. В его лёгких бушует пожар. Он чует запах крови — своей крови, — будто Зирт ранен, но боли нет. Он словно растекается в озеро. Кто выпьет его крови, тот умрёт. Веки Зирта опускаются, и он проваливается на дно.

Когда он открывает глаза, то видит над собой звёздное небо. Оно так близко, точно на него можно запрыгнуть и стать созвездием. Старая луна переваривается в желудке у Урира, а новая ещё не переродилась. Зирт поднимается на лапы.

Нет следов крови или ран. Наверное, от изматывающего бега у него помутнел рассудок. Он потратил все силы, чтобы скрыться в неизвестности, и теперь его мучил сильный голод.

Защитник оглядывается и видит вокруг одну пустоту. Земля трескается и немного проваливается при каждом шаге — она мертва. Зирт прислушивается и долгое время не доносится ни звука. Тогда он перебирается на другое место. Снова ничего и снова идёт дальше. Так продолжается долго, прежде чем защитнику помогает его нюх. Он находит и опустошает гнездо варана. Одной кладкой яиц наесться невозможно, но это всё-таки что-то.

Во время охоты он ни чём не думает. Его шаги лёгкие, а движения стали ещё быстрее. Впервые за всю жизнь он думает, как прокормить исключительно себя и больше никого. В пустыне находится ещё немного падали и достаточно крупных насекомых. Голод утолить не удаётся, но Зирт поел. Теперь можно вернуться к тому, что он собирается сделать.

Сейчас он далеко на севере с уклоном на мосток. Здесь можно не опасаться львов — они сюда никогда не заходили. Если и дальше обходить земли прайда с востока, можно добраться до Небесной скалы за несколько дней. Как раз к рождению наследника.

В одиночку Зирт всё успеет, даже если будет двигаться крайне медленно и осторожно. У него не будет способа ходить по землям прайда иначе, кроме как крадучись. Хоть он и зайдёт с неожиданной для львов стороны, у него не будет шанса остаться в живых, если его заметят.

Зирт долго роет землю и устраивается в вараньем гнезде. Забивается внутрь так глубоко, насколько влезает его тело, и заваливает проход. Его сковывает темнота. Малейшее движение отдаётся странным звоном, пока защитник пытается лечь поудобнее. Нет страха, что в его убежище проберётся хищник. Страх существует, пока цепляешься за жизнь, но Зирт уже знает, что скоро всё закончится: немного раньше или немного позже. Но он постарается отдать свою жизнь как можно дороже.

Гиена легко засыпает и проводит ночь в безмятежности. Раньше бывали случаи, когда во время охоты он забирался слишком далеко и устраивал временное убежище, но ещё никогда не защитник не чувствовал себя так свободно. У него не осталось никаких обязательств, кроме как перед самим собой.

В чём-то Нира даже права: бродить — это в природе нашего рода. Зирт вырывается наружу под ослепляющее солнце и глотает воздух, точно воду в оазисе. Отряхивается и убеждается, что рядом никого. Голод сводит живот, но Зирта это не беспокоит: ему нужно продержаться всего пару дней, главное, чтоб оставались силы на бой. Он определяет направление и движется на восток в сторону саванны.

Солнце устраивает ему испытание. В разгар дня на яркое небо невозможно поднять взгляд. Воздух будто плавится, а редко встречающаяся трава, кажется, вот-вот загорится.

Зирт идёт медленно, экономя силы и осторожно выбирая направление. За целый день он ест только насекомых. Это мерзко и не хватает, чтобы утолить голод, но нужно поддерживать силы. К концу дня гиена подходит к восточной границе прайда и натыкается на падаль. Судя по гниению, труп антилопы лежит тут со вчера. Львицы обглодали его и оставили рою мух. Зирт без раздумий оторвал кусок, где ещё не копошились личинки, и съел.

Солнце уже почти зало, и продолжать путь ночью в разгар охоты львиц Зирт не собирался. Он роет неглубокую яму и ночует в ней прямо под открытым небом. Он не засыпает, как в прошлую ночь, а бродит где-то между явью и сном. Из органов чувств у него остаётся только слух и всю ночь он ловит отголоски шумов где-то вдалеке и так не обнаруживает рядом врагов.

На следующий день он уже ступает по саванне. Перед ним открываются богатства природы, каких он не видел в каньоне. Трава растёт не выжженными клочками, а сплошным зелёным морем, которое становится всё выше и выше. Всё чаще растут акации, кактусы и другие деревья, которых защитник никогда не видел.

День проходит спокойно и ещё жарче, чем предыдущий. Зирт не стряхивает с себя пыль, чтобы оставаться незаметнее и не распространять запах. С приближением сумерек его тень становится всё длиннее, а на юге нарастает рёв. Прайд словно в полном составе выходит на охоту и устраивает бойню. Они свирепствуют, охваченные кровавым предвкушением.

С накрывшей саванну тьме Зирт снова полагается на слух. Он медленно крадётся и вскоре замечает, что прайд охотится недалеко от Небесной скалы и не заходит дальше. Уже находясь глубоко на их территории, защитник так и не встречает поблизости львиц.

Так продолжается всю ночь, и незадолго до рассвета охотницы возвращаются на скалу. Львицы не заканчивают охоту раньше времени без причины. Что-то зовёт их обратно, и Зирт понимает, что нужно спешить.

В начавшейся багровой заре, пока Урир ещё даже не открывает свой единственный глаз, Зирт видит скалу. Она разрезает небо, а её непокорная вершина кажется недосягаемой. Под ней собирается множество едва различимых теней, и Зирт двигается в обход.

Вскоре присутствие прайда выдаёт запах крови: такой сильный, словно поблизости разлилось кровавое озеро. Этому сопутствует запах свежего и подгнившего мяса.

Не меньше сотни глоток ревут, словно призывая небо расколоться. В этот момент рождается потомство, и прайд приветствует