Мои грустные думы прервало появление очередной особоканцелярской крысы, причем не одной, а сразу двух! Первым, в кабинет шагнул импозантный дядька солидного возраста, с густыми, завивающимися колечками, ухоженными усами, в таком же, похоронного вида, костюме, как у давешнего «сыщика», вот только качеством явно повыше и с кучей висюлек на брюхе, часть которых перекрывала широкая синяя лента, перекинутая через плечо визитера и закрепленная у него на бедре какой-то разлапистой брошью, орденского вида. Ну, прямо царедворец на приеме у императора! Второй же посетитель, был куда как проще… и домашней, что ли? Невысокого росточка, кругленький, отсвечивающий лысиной в обрамлении венчика седых волос, обладатель потрясающего по своей величине шнобеля, в не по погоде теплом сюртуке, одним своим видом настраивал на миролюбивый лад… Если бы не глаза. Вся, кажущаяся «домашность» слетела шелухой, едва я рассмотрел его зенки. Фанатик, причем самый страшный из них, то есть фанатик от науки.
— Виталий Родионович, если не ошибаюсь? — Глубокий баритон «царедворца», на мгновение опередил, уже открывшего рот «фанатика». — Мне доложили о вашем случае, вот пришел полюбопытствовать. Позвольте представиться, князь Телепнев, Владимир Стоянович, глава Особой канцелярии, а это, начальник исследовательского отделения нашего ведомства, советник Сакулов, Боримир Вентович.
— Рад знакомству, господа. — Поднявшись, кивнул я и повел рукой в сторону свободных стульев, стоящих у стола. Пробный камень. Проверка на вшивость. — Прошу, присаживайтесь. Чем могу вам помочь?
К моему сожалению, «царедворец» сохранил каменную физиономию и, ничем не выдав своего отношения к наглости гостя, уселся на один из стульев. «Фанатику» же, мелочи этикета, кажется, и вовсе были до фени. Он, кинув нетерпеливый взгляд на своего начальника, разместился на соседнем стуле, чуть поерзал, устраиваясь поудобнее и начал сверлить меня горящим взором. Что я, девушка его мечты, что ли?
— Думаю, профессор Грац рассказал, о наших планах, в отношении вас, Виталий Родионович? — Помолчав, спросил князь… Скорее даже, осведомился. Вот блин, белая кость, голубая кровь, что б его!
— Исключительно в общих чертах, Владимир Стоянович. — Я качнул головой, подстраиваясь под манеру речи собеседника. Только бы не переиграть, иначе это будет похоже на обезьяньи ужимки и передразнивания. — Хотелось бы знать, какие выгоды эти планы, принесут мне, лично?
— О какой личной выгоде вы говорите! — Вдруг, срывающимся фальцетом затараторил Сакулов. — Это же нелепо! Такой шанс, такая возможность узнать что-то новое о возможностях человека, и такая меркантильность! Это, в конце-концов, непатриотично! Владимир Стоянович, я настаиваю, что бы этот феномен передали в мое распоряжение. Мы просто обязаны воспользоваться таким уникальным случаем…
— А не желаете ли, для начала испросить у меня согласия, господин Сакулов? — Я перебил фанатика, и теперь с удовольствием наблюдал, как беззвучно открывается и закрывается его рот.
— Согласие?! — Наконец, взвизгнул он. И куда только подевался мирный домашний дядечка? — Забываетесь, молодой человек! Вы даже не подданный нашего Государя! Да что там подданный, вы вообще не отсюда!
Заведенный Сакулов вскочил и, не обращая никакого внимания на нахмурившегося начальника, принялся буравить меня взглядом. Пальцы рук его запорхали в воздухе, выписывая какие-то фигуры, а я… Это было похоже на сон. Словно наблюдаешь за своими действиями со стороны. То есть, ты это ты, но окружающее воспринимается так, словно ты — сознание руководишь тобой-телом, находясь вне его. Вроде как на радиоуправлении. Дурацкое ощущение. Хорошо еще оно не длилось и мгновения. В следующую секунду, я ощутил себя собой, как ни странно это звучит, и облегченно вздохнул. Гадать, что случилось, бесполезно, а кто сотворил со мной эту гадость, бессмысленно. Вон он, красавЕц, стоит в метре от меня, лапками шевелит. Фанатик он и есть фанатик. Вперед к цели, а трупы потом посчитаем. Ненавижу таких.
Подшаг, пробивающий в грудь и, вытаращивший от боли и нехватки воздуха, глаза, Сакулов отправляется в короткий полет к стене.
— Хм. Я всегда говорил, что Боримир подчас излишне поспешен в своих действиях. — Задумчиво протянул князь, даже не дернувшийся, когда мимо него просвистел этот своеобразный снаряд. Глава канцелярии, как ни в чем ни бывало, поднялся со стула, подошел к двери и, приоткрыв ее, бросил в пространство, — эй, кто там! Советнику дурно, выведите господина Сакулова на свежий воздух.
Дождавшись, пока стадо лосей в синих мундирах, уберет мусор в кабинете и исчезнет с глаз, князь смерил меня изучающим взглядом и, вдруг, весело улыбнулся.
— Ну что же, Виталий Родионович, давайте поговорим об условиях нашего сотрудничества?
Глава 4
Условия сотрудничества и их отражение в быту…
Сказать, что князь Телепнев меня удивил, значит, ничего не сказать. Он еще и уважать себя заставил, в прямом смысле, а не в том, что подразумевал поэт. Хитрец каких мало, этот князь. А уж когда мы начали торговаться… Думаю, это было забавное зрелище. Обе стороны понимают, что деваться им некуда, но при этом вежливо улыбаются и даже кое в чем уступают друг другу. Результатом наших двухчасовых переговоров стало соглашение о совместной работе над проектом «Лед». Именно так. По настоянию самого главы Особой канцелярии, был приглашен стряпчий, который, чуть не падая в обморок от вида своего клиента (князя Телепнева, я имею в виду), заверил составленный нами документ, с красующимися под ним подписями и отпечатками больших пальцев, как моего, так и князя, после чего, подписал обязательство о неразглашении полученной информации и был выпровожен на свежий воздух, с огромной фиолетовой ассигнацией в бумажнике и оригиналом соглашения в саквояже. Суть проекта в документе не приводилась, формулировки были очень обтекаемы, а вот обязанности сторон, наоборот, изложены скрупулезно. И в их числе значились, как мое обязательство по работе в проекте, в качестве испытателя (лабораторной крысы, проще говоря), так и жалованье, которое Особая канцелярия обязалась мне выплачивать. Приятно… Если мне еще доведется это жалованье прогулять, будет вообще замечательно. Впрочем, больше вознаграждения, меня удивило присутствие стряпчего, конечно.
— Я-то думал, вы меня вообще засекретите, князь. — Проговорил я, едва за стряпчим закрылась дверь. — А тут какой-то посторонний крючкотвор… Он ведь настоящий, а не подсадной? Уж больно натурально норовил в обморок упасть.
— Естественно настоящий. И даже не прикормленный, между прочим. А что касается «засекречивания», то я не вижу сколько-нибудь стоящего повода, для таких действий. — Пожал плечами Телепнев. — Если через два месяца вы покинете стены нашего учреждения? И «тайна» будет невозбранно гулять по территории государства… Исходя из вашей логики, я должен был бы, по окончании исследований, прикопать ваше тело где-нибудь под пятым кустом жимолости в северной стороне парка, при канцелярии.
— Почему именно под пятым кустом? Предыдущие четыре уже заняты? — Фыркнул я, хотя холодок по сердцу пробежал, как же без него?
