с Зауром наговорили, пока конвоировали зеленушную троицу. После вскрытия того чуланчика Вавилов на несколько минут вообще забыл как говорить. Потом, правда, вспомнил, но только отборными словами.
— Молчите, товарищ начальник? А я напомню. Это как «хорошо», но только еще лучше.
— Так и сказали?
— Ага. Хором.
Виновато улыбнувшись, Вавилов развел руками, мол, что сделано, то сделано и снова вернулся к стеклянной ширме. Пришельцы по-прежнему сидели каменными истуканами.
— Они не опасны?
— Не, не думаю, — и Васька вошел в отгородку, которая даже не была заперта.
Зеленые, поглощенные спором Сени и Сани, не обратили на программиста ни малейшего внимания. Они не шевельнулись, даже когда он обошел их кругом и, остановившись у крайнего правого — самого маленького, — заглянул тому в лицо и что-то спросил. Не дождавшись ответа, Васька обернулся на начальника, пожал плечами и отвернулся к экрану, досматривать с зеленухами передачу. Немного поколебавшись, Вавилов тоже зашел в отгородку.
Какое-то время он стоял у двери, не решаясь пройти дальше. Между ним и пришельцами как будто образовалась упругая, невидимая преграда. Войти к ним — сродни войти в клетку ко львам. Где они были? Что видели? Как коротали тысячелетия тьмы и молчания? Для человека это немыслимо. Невыносимо даже год провести в каменном мешке, пусть даже с водой и едой. А разум? Чем его можно насытить? Да и можно ли…
Глядя на разнорослых великанов, на их идентичные позы, одинаково сложенные руки, склоненные головы Вавилов все больше убеждался в их тождественности. Троекратная проекция чего-то. Кого-то. Триплекс сознания и тела. Как же это все работает?
Рациональный вопрос несколько взбодрил Вавилова. Он оглядел комнату, выискивая по углам пауков и, не найдя, решительно подошел к самому рослому.
— Уважаемый! — твердо, но не громко обратился он к инородцу. — Вы кто?
Гигант не шелохнулся. Все они сидели как терракотовые статуи, что Вавилов однажды видел в Китае.
— Так значит? Ну ладно. Эй, Васька! А ну-ка выруби шарманку.
Васька юркнул к выходу и через две секунды голография потухла. Внезапно стало темно и черные статуи гигантов словно навалились на Вавилова, но в следующее мгновенье вспыхнул желтоватый свет ламп. Еще с минуту гиганты немо пялились на пустое место, затем дружно повернули к Вавилову головы.
— А, это вы, дядя хрен моржовый, — последние три слова зеленые выговорили по очереди и показалось, будто обратившийся к Вавилову здоровяк не договорил, а протранслировал свои мысли.
— Так, значит, я не хрен моржовый и тем более не дядя, — Вавилову вышагнул вперед, чтобы видеть лица всех троих. — Меня зовут Вавилов Иван Дмитриевич. Или зовите меня… — он хотел сказать «просто Иван», но осекся. — Иван. Ваня.
— Хорошо, Ваня.
— Вы кушать хотите? — Вавилов старался подбирать слова, как при разговоре с дошкольниками. — Что вы вообще любите кушать?
— Солнце и вода, — отозвался средний и тут же послышался голос дальнего. — Дайте воды. Мы давно не пили.
— Сейчас Вася принесет. Вась! — Вавилов высунулся за перегородку, оказавшуюся с внутренней стороны непроглядной. — Вась, принеси им ведро воды и кружку побольше. Мою железную с черным бортиком возьми.
Васька кивнул и бросился исполнять указание, а Вавилов вернулся к зеленухам.
— Как нам называть вас? Имена у вас есть?
— Старший. Средний. Младший. Когда нас называли, то называли так.
— Вы одно и то же?
Повисла пауза и Вавилов, было, решил, что его не поняли, как вдруг они заговорил хором:
— Мы кирпичики одной стены. Отдельно мы кирпичи, а вместе мы стена. Раньше наш дом был большой. Теперь только мы.
— Откуда вы?
— С Вербарии.
— Это где?
— Этого места больше нет. Оно сгорело. Оно мертво.
— Хорошо, а где это было?
— Здесь.
Вавилов задумался. Здесь. А где это здесь? В Антарктике или на планете целиком? Едва ли Антарктика могла сгореть. Разве что из жерла вулкана выбрались, что маловероятно. Значит, если не Антарктика, то какая-то другая планета Солнечной системы. Иначе, почему «здесь?»
— Вы пришли с другой, сгоревшей плены Солнечной… нашей системы?
— Да. Да. Вербария. Она сгорела.
— Так, хорошо, — Вавилов снова задумался. Либо это Венера, либо Меркурий. Все, что дальше от Земли не горит, а мерзнет. Но опять-таки, вдруг они в виду вулкан имеют? — А вы не из вулкана?
— Нет! — хором грянули они. — Там, где была Вербария, много камней. Сердцевина теперь у Солнца.
— Значит, Меркурий.
Вдруг Вавилов замер. А ведь это разгадка кольца астероидов. Много камней это след какого-то катаклизма, в результате которого раса зеленух мигрировала на Землю, а остаток этой самой Вербарии сместился и теперь возле Солнца болтается. В горле опять пересохло, как тогда, когда он шел в одиночестве по тоннелю Хрустального грота. Разгадка кольца астероидов, объяснение аномально близкого расположения Меркурия, его чудной, считай цельнометаллический состав… И живые, говорящие пришельцы!
Вернулся Василий с полным ведром воды и кружкой.
— Васька! — тут же взял его в руки Вавилов. — Они говорят! Бог ведь что говорят! Ух! Они весь мир перевернут!
Однако, заметив настороженность в глазах товарища, поумерил воскресший вдруг, юношеский задор.
— Ну, я знаю уже, — нехотя выговорил Васька и поставил ведро на пол. — Вербария, говорят. Говорят, сгорела. Я думаю, они с Меркурия.
— Именно! Кх-м. Именно. Так, надо им напиться дать, а потом на улицу отвести, покушать.
— Думаете, они и вправду фотосинтезируют?
— Во всяком случае, кожа у них зеленая.
— Ага. Если так, то это взорвет мир покруче, чем Вербария с которой они прилетели.
— Их нельзя никому отдавать. Их просто распилят и по лабораториям растащат!
— Ну, это не сразу, — Васька наклонился, зачерпнул воды и передал кружку Старшему. — Попытаются вытянуть из них информацию о межпланетных перемещениях, технологиях. Но вообще-то да. Если власти их заберут, то все — хана.
— Так, нужно как следует их обучить человеческому языку и выспросить все. Слышишь? Все! И все как следует зафиксировать в цифре. Или лучше сразу по защищенке в сеть?
Васька сморщился и покачал головой.
— Откуда в наше время защищенка? Все прозрачно. Даже сейчас, может, подсматривают.
С минуту они настороженно молчали. Только было слышно, как вода булькает во чрево зеленого гиганта. — А вы часом не?..
— Свой я выключил.
— Ну, слава Богу, — не без облегчения вздохнул Васька. — Я-то свой вообще не включаю, ну а вы… Весьма предусмотрительно.
Пока пил Старший, остальные терпеливо дожидались своей очереди. Пил он медленно, с каким-то иноземным подобострастием. Утолил жажду он только на четвертой кружке, передав ее недопитую Среднему. Тот выпил столько же, а после передал эстафету Младшему. На Младшем вода в ведре иссякла и Васька собрался, было, за добавкой, как в коридоре послышались торопливые шаги.
