Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
снова встал в очередь.
Народу на почтамте было много, как и всегда ближе к вечеру. Кто-то уже закончил работу, много было пенсионеров и приезжих «с района». Закончив дела, граждане в большинстве своем не спешили уйти, так и толпились у входных дверей, раздраженно поглядывая на льющий за окнами ливень. Дождь начался с час назад, да все никак не кончался – наоборот!
– А Израиль-то… Гады, что творят!
– Бедные арабы…
В очереди живенько обсуждали последнюю политическую новость – арабо-израильскую войну и разрыв дипломатических отношений с Израилем.
– И правильно! Раз они так…
– Это мериканцы все!
– Ой, люди-и… Лишь бы большой войны не было!
– Ничего, армия у нас ого-го! Сунутся – огребут живо.
Дождавшись очереди, мужчина в шляпе протянул в окошечко бланк:
– Вот, тут адрес указан…
– Почтовое отделение… Ле… Лю…
– Лерничи, – нетерпеливо поправил клиент. – Абонентский ящик указан.
– «Охота как договаривались решай срочно тчк Иван». – Сотрудница подняла глаза: – Правильно?
– Да. Сколько с меня?
Оплатив требуемую сумму, мужчина вышел на улицу, несмотря на дождь, и, зачем-то оглянувшись по сторонам, направился к одной из телефонных будок, стоявших вдоль глухой стены почтамта.
Зайдя, выругался – трубка оказалось срезанной.
– Вот, черти! И здесь украли… И на что им эти трубки?
В следующей будке повезло – трубка оказалась целой. Глянув на выцарапанную прямо над аппаратом надпись «Маринка Коськова балда», мужчина усмехнулся, снял трубку и, бросив две копейки, принялся крутить телефонный диск. Нервничал – дозвонился далеко не сразу, да и связь оказалась та еще!
– Это Рябой Порог? Рябой Порог, спрашиваю? Ря-бой… Сельпо? Ах, ну да… Это из Ленинграда звонят… из педагогического института. Пе-да-го-ги-ческого. Это хорошо, что поняли! Из вашей деревни девушка… Воропаева Анастасия… Она ваш телефон дала – для связи… Во-ро-па… Что-что? Есть такая? Да-да, она на рабфак к нам подала документы… Так вот – фотографии! Фо-то-гра-фи-и… Ах, черт…
Бросив в автомат еще одну монетку, мужчина продолжил:
– Так слышно меня? Слышно? Пусть Воропаева срочно приедет… привезет фотографии… А лучше у нас сфотографируется, в ателье… Да-да, в Ленинграде… Срочно, ага! Так передадите? Спасибо. Ну, слава те…
Сняв очки, мужчина вышел из телефонной будки и быстро зашагал в сторону остановки автобуса. Все так же лил дождь.
* * *
Настя Воропаева была девушкой скромной. Да и откуда взяться нескромности, когда Настя все свои восемнадцать лет прожила в Рябом Пороге, почти никуда из деревни не выезжая. Ну, разве что в Лерничи – в школу, так это не считается, как и интернат в Озерске. А вот, окончив школу, девчонка надумала поступать, и не куда-нибудь, а в Ленинград, на отделение начальных классов. Нарабатывая стаж, после школы Анастасия год проработала в Лерничах, в детском саду нянечкой, и кто-то умный посоветовал ей поступать не сразу на факультет, а сначала на рабфак, что-то типа подготовительного, а уж там дальше точно зачислят. Настя так и сделала, подала документы. Вот только фотографии оказались какие-то не такие… Хотя в Тянске, в ателье фотографировалась и фотки просила сделать, как было написано в правилах поступления. И вот…
Про фотографии сказала продавщица сельпо, тетя Маша. Забежала вчера к вечеру, мол, из Ленинграда звонили… У них в сельпо телефон. Второй – у старосты. Так и деревня-то вся – десятка полтора домов. Это Лерничи – село большое: там и почта, и клуб, и магазин промтоварный, школа-восьмилетка, детсад…
Уж как неохота было снова в Ленинград ехать, а надо. Документы – дело нешуточное. Да и город красивый, посмотреть – за счастье! Неужто она, Настя Воропаева, там учиться будет, жить? Дух от такой перспективы захватывало! Хотя – да, пока что Настя большого города пугалась, боялась пропасть, заблудиться. И еще – машиной сбить могут. Транспорта в Ленинграде – ого-го сколько! И машины, и автобусы… а еще троллейбусы, трамвай и метро.
С документами Настя не одна ездила. Первый раз так вообще с матерью, Ниной Ильиничной, женщиной к чужим неприветливой и строгой. Второй раз уже да, одна… Ну, как одна? С ребятами-попутчиками… Так они ее до самого института проводили. А потом…
Потом Настя спустилась в метро (наловчилась уже за пару поездок) да поехала на станцию «Автово», к двоюродной тетке. Звали тетушку Ираидой Федоровной Векшитной – по покойному мужу. Не особо красивая, худая, чем-то похожая на ворону, женщина лет сорока жила… гм, не совсем одиноко – имелся приходящий ухажер или, по-деревенски сказать, – хахаль, звали его Игорем.
С дальней своей родственницей Воропаевы почти не общались – так, присылали по праздникам открытки, чтобы не забывала, да пару раз отец, Илья Степанович, будучи по делам в Ленинграде, останавливался переночевать, чему Ираида Федоровна была не очень-то рада. Ну, а куда денешься, коли в гостиницах дорого, да и мест никогда нет?
Сама Ираида, ничтоже сумняшеся, причисляла себя к «коренным», и о своем деревенском происхождении вспоминать не любила. Оказавшись после войны в Ленинграде, окончила бухгалтерские курсы да, выскочив замуж за одинокого старца, лет восемь назад овдовела и стала жить «для себя», занимая хорошую должность главбуха в каком-то тресте. Так рассказывал отец, ну, а Настя любопытства не проявляла – бухгалтер и бухгалтер, какая ей разница?
По той самой причине – презрение к «деревенским» – тетушка гостеприимством не отличалась, но гостей терпела – все же не совсем сволочь, спасибо и на том. Уж, конечно, Настя планировала жить в общежитии, но первое время, пока то да сё, – у тетки, просто некуда было больше идти, не на вокзал же! Хотя, вот сейчас, девушка именно на вокзал и рассчитывала.
Надо сказать, все деревенские делили своих «городских» родичей на две части. Одни назывались – «люди», другие – «куркули» или «сволочи». «Люди» всегда имели для гостей лишние одеяла, матрасы и прочее (кое-кто и раскладушку даже!), а когда на ночлег оставалось много народу, так в маленьких своих квартирках стелили прямо на полу, руководствуясь замечательным принципом – в тесноте, да не в обиде. Иногда даже у них можно было какое-то время пожить – это как раз касалось поступающих и студентов, так и говорили – «в людях».
Что же касается «куркулей» или «коренных», как они любили себя называть, то они никогда никого к себе не пускали, хотя могли жить вполне обеспеченно – в многокомнатных, с высокими потолками, квартирах. Ну и пусть в коммуналках, но когда пара комнат – неужто на полу не постелить? Не-ет, шалишь… Мы же не «эти»… Нос воротили!
Вот и тетка Ираида… Хорошо, хоть еще пускала переночевать. И все
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
