знакомы целую вечность, Марк. Кто ты мне? Погибель или спасение?
Я ухожу молча. Потому что уже уверен, что для меня она наказание за грехи. Вот только принимать его смиренно не входит в мои планы.
Ангелина
Между небом и землей нет жизни
- Не уходи, прошу тебя,- умоляю я. Он все равно исчезнет, я знаю. Как и всегда. Накормит меня горячим супом и молча уйдет, не оглядываясь. И я даже не знаю день сейчас или ночь. Мужские руки касаются моего тела, вызывая волны мурашек. Странная нянька с изуродованной щекой переодевает меня как младенца, меняет пропитанную липким потом чужую одежду как автомат. Интересно кому принадлежат эти легкие ночнушки, пахнущие дорогим парфюмом, теплые домашние кофты – очень уютные, но странно бесформенные, словно хозяйка их была огромной. Носки колючие, кусючие. Но мне так хорошо.
- Ты хочешь чтобы я остался?- уголок губ дергается и изуродованная шрамом щека словно сморщивается. Я отвожу взгляд, не потому что мне неприятно. Я его жалею Какая глупость, стесняться проявления человеческих чувств. Какой идиотизм жалеть того, кто сильнее, злее и хитрее.
И от него не укрывается мой взгляд. Только расценивает он его совсем не так как есть на самом деле.
- Нравлюсь,- кривится он, и я вижу в его взгляде злость. Яростный вихрь, способный уничтожить все на своем пути. – Ты считаешь меня уродом?
- Мне тебя жаль,- шепчу, словно в бреду. Марк нависает надо мной, и его дыхание опаляет и без того раскаленную кожу.
- Не смей меня жалеть,- рычит он. Но в голосе я слышу усталость. Он выгоревший, пустой как барабан. Странно это осознавать вот так.
- Прости.
Этот идиотский диалог высасывает из меня остатки сил. Тело колотит лихорадка, скручивает узлами суставы, выжигает из мозга все мысли.
Марк берет меня на руки. Сейчас снова начнется экзекуция. Ванная с холодной водой лишь ненадолго снимает жар, и я ее ненавижу. Но микстуры, которые вливает в меня моя странная сиделка, не помогают совсем.
- Зачем ты возишься со мной?- хриплю. Зуб не попадает на зуб. Вода кажется не просто холодной – ледяной.
Сильные пальцы надавливают на плечи, и я погружаюсь в ледяной омут с головой, бьюсь пытаюсь вырваться. Воздух. Мне он нужен как жизнь. Хотя бы глоток.
Нажим ослабевает уже тогда, когда я начинаю терять связь с реальностью. Вдох делаю с жадностью. Воздух входит в легкие со свистом.
- Ты чертов придурок,- сиплю я. Борясь с разрывающим горло кашлем. Грудь болит.- Чуть не убил меня?
- Ты ведь сама хотела сдохнуть, дурочка, под колесами моей машины. Что изменилось с тех пор?
Молчу. Что я могу ответить? Что смысл моей жизни вдруг стал очевиден в лице человека со сладким именем Марк. Я помню, что любила его до безумия, до спазмов в животе. Но его самого, его внешность, его боль я не могу воспроизвести в своем мозгу.
- Ты мой,- шепчу я, крупная дрожь проносится по телу, когда Марк вытаскивает меня на воздух. Чувствую себя младенцем, только что сделавшим свой первый крик. Он закутывает меня в махровую простыню, отводит взгляд. – За что ты меня ненавидишь?
- Заткнись,- хлесткий приказ заставляет меня замолчать.- Чертова ведьма. Ты мразь.
Он отталкивает меня, и я больно ударяюсь о бортик ванной плечом. Боль вспыхивает в сознании яркими образами:
Скомканная белая машина, адское чувство потери и мой вопль, который рвется из горла яростной волной.
Когда я прихожу в себя, Марка нет. Его нет нигде. Дом отдается гулкой пустотой. С трудом поднимаюсь с пола, борясь со слабостью, головокружением и холодом, который, как мне кажется, заполз в каждую клеточку моего тела.
- Он вернется,- шепчу я, пытаясь не дать себе сойти с ума от страха. Да, я боюсь, что снова теряю ниточку, связующую меня с прошлым.
Глава 5-1
Марк
А была ли она моей? Та, кого я оплакиваю долгие годы, моя Лера. Идеальная семья, достаток, ожидание скорого отцовства – это все было естественным, обыкновенной жизнью, взгляды на которую я пересмотрел только после того, как потерял это все.
Лерку я нашел на улице. Ну да, вот так просто. Она шла с какой-то своей подружкой, имени которой я не вспомню уже, и весеннее солнце скакало солнечными зайцами в ее коротких волосах цвета топленого меда. Моя, будущая тогда еще, жена не была рыжей. Она была золотой. Я выскочил из машины, бросив ее прямо на проезжей части, но видение исчезло. Растворилось в толпе, будто и не было ее. Что я тогда почувствовал? Горькую невосполнимую потерю, утрату чего – то бесконечно важного.
Сжимаю руль до боли, чтобы прийти в себя. Горная дорога вьется, как веревка висельника. Я бегу, как последний трус. Бегу от маленькой женщины, брошенной мною в доме, который я купил когда – то для нас с Лерой. Думал, что в этой глуши мы станем самыми близкими на свете. Не стали. Лерка ненавидела этот дом, ей не хватало того, к чему она привыкла – кутерьмы, шума городских улиц и комфорта. А мне нужно было знать, что она только моя. Но выходило это плохо. Я понимаю сейчас, что очень идеализирую нашу с Лерой совместную жизнь. Она была капризной. Взбалмошной, и не моей. Так и не стала до конца моей. Странно, но у золотой женщины было столько интересов не монтирующихся с моими. Но после смерти она стала для меня божеством.
А теперь я пытаюсь скрыться от маленькой ведьмы, обряженной в одежду моей покойной жены. Вещи, к которым сам не притрагивался все эти годы вдовства. Которые считал священными и поклонялся им как идолу. А теперь они надеты на тело родственницы монстра, лишившего меня моего так до конца и не осознанного счастья. И мне не жаль вышедших из моды тряпок. И этот идиотский парадокс выбивает из меня дух.
Выворачиваю руль, так резко, что хвост машины заносит. Меня тянет вернуться и я не могу бороться с
