что она меня не послушает. — Это же твои деньги. Ты на них покупаешь еду, ездишь на такси.
— Подумаешь, пару раз пешком похожу или на метро прокачусь. Все люди так делают.
— Но не дети богатых родителей.
— Это что, ярлык? — злится девушка. — Меня теперь в метро не пустят и в ларьке шаурму не продадут?
Я вздыхаю. Спорить с ней совершенно бесполезно — она все равно докажет свою правоту, — поэтому я останавливаюсь, тянусь губами к ее щеке, но попадаю в нос. Вера заливисто смеется и тоже чмокает меня в нос. Остаток времени мы проводим в кофейне, где несколько девушек останавливаются и восхищаются мои шарфом. Чует мое сердце, что он все-таки розовый…
7
29 декабря, четверг
О моем прогуле во вторник мама не пронюхала, поэтому я решила, что и сегодня все пройдет гладко.
Стоя у раскрытого гардероба, я выбирала, что мне надеть, и внезапно подумала о том, что все эти дорогие вещи можно продать. Начать стоит с сумок, ведь у меня их целый вагон, и продавать постепенно, чтобы не заметили горничные и мама. Надо только поискать места сбыта, и вуаля, деньги на операцию Дениса у меня в кармане!
Обрадованная этой прекрасной мыслью, я включила музыку и принялась танцевать и подпевать. Собравшись, я взяла телефон и увидела на нем шесть пропущенных от Артура.
— Странно, он редко звонит мне в будни, — пробормотала я, глядя на экран телефона.
Не успела я ему перезвонить, как Артур вдруг ворвался в мою комнату. Выражение лица у него было пугающим. За Артуром вбежали две горничные и принялись извиняться передо мной за то, что не смогли его остановить.
Я не на шутку перепугалась от такого вторжения, но виду не подала. Отпустила горничных и вопрошающе уставилась на Артура.
— Куда собралась? — спросил он ехидным тоном.
— В художественную школу. У меня сегодня урок, — ответила я, с подозрением глядя на мужчину.
Противно ухмыльнувшись, Артур достал из внутреннего кармана пиджака телефон и показал мне фотографию, на которой были запечатлены мы с Денисом, когда гуляли по парку.
— Это такие у тебя уроки? — ядовито поинтересовался Артур.
Сначала во мне пробудилась паника, но я почти сразу же взяла себя в руки и, успокоившись, бесстрашно взглянула на Артура и произнесла:
— Да, я тебе изменяю. Потому что не люблю. Никогда не любила.
— А его, значит, любишь?
— Люблю. И хочу быть с ним. Так что давай расстанемся. Без всяких обид. — Что ж, не хотела я проблем перед праздниками, но что поделать. Зато Новый год буду встречать с Денисом.
— Да какие могут быть обиды, Вера? — ласково произнес Артур, холодно глядя на меня. — Никакого разрыва не будет. Я что, идиот, упускать такую золотую жилу, как твоя семья?
Внутри меня все оборвалось. От удивления я приоткрыла рот и не могла сказать ни слова.
— Какая-то измена перед свадьбой — это мелочь. Главное, чтобы никто не знал об этом. Поучись у меня, — Артур ткнул себя в грудь указательным пальцем. — С того момента, как мы объявили о помолвке, никто не заметил меня с другими женщинами, а ты в открытую гуляешь по городу с каким-то нищебродом, который еще и инвалид…
— Не смей так о нем говорить, — прорычала я, сжав кулаки так сильно, что ногти впились в кожу.
Артур громко захохотал и похлопал в ладоши.
— Я сказал тебе, что изменял, а ты услышала только то, что я оскорбил твоего любовника! Ты поразительная женщина, Вера!
— А разве у тебя были сомнения на сей счет? — раздался голос мамы.
Мы с Артуром одновременно повернули головы в ее сторону. Мама стояла в дверях моей комнаты и, скрестив руки на груди, смотрела на меня тем самым взглядом, который я с детства не любила — ее глаза буквально кричали, что она мной недовольна.
— Здравствуйте, Маргарита Михайловна, — поздоровался Артур.
Мама кивнула ему, не сводя с меня взгляда. Я сглотнула.
— Спасибо, что все мне рассказал. — Мама наконец оторвалась от меня и повернулась к Артуру. — Я со всем разберусь, только оставь нас, пожалуйста, наедине.
У меня подкосились ноги. Мама все знает. Вот черт…
Артур послушно вышел из моей комнаты, напоследок окинув меня самодовольным взглядом, мол, даже не надейся, все будет так, как я захочу.
Конечно, ведь на его стороне моя мама, а я одна одинешенька, противостою системе, против которой никто в здравом уме не решил бы пойти.
— Итак, что случилось? — Мама села на край кресла и уставилась на меня снизу-вверх.
— Ничего, — сдавленно произнесла я.
— Так уж и ничего? — Ее тон не предвещал ничего хорошего. — Сядь, Вера.
Я послушно села на кровать. Мысли в панике роились у меня в голове, и из-за этого я боялась сказать что-то не то. Лучше уж молчать и говорить помнимому.
— Почему именно этот мальчик? — спросила мама. — У него же нет ничего, кроме красивой мордашки. К тому же он еще и слепой. Что с тобой, Вера? Я не узнаю свою дочь.
— А что не так с Денисом? — не смогла промолчать я. — Почему он мне не подходит? Да, мы по-разному обеспечены, но на этом наше различие заканчивается. У нас больше общего, чем тебе кажется и…
— Моя милая, он слепой и нищий, раскрой глаза! — смеясь, воскликнула мама. — Он вообще не человек, на нем уже давно был поставлен крест. Зачем ты с ним связалась?
Я смотрела на маму и пребывала в полнейшем шоке. Я знала, что она у меня тот еще сноб, но я даже не думала, что она может так легко говорить настолько мерзкие слова о людях.
— Вера, если тебе захотелось острых ощущений, интрижки на стороне, то почему нельзя было найти кого-то нормального? Зачем тебе калека? Это мерзко и некрасиво. — Аккуратный нос мамы, который я унаследовала, сморщился. — Или тебе нравятся такие извращения?..
Вскочив с кровати, я возвысилась над мамой и, глядя ей в глаза, громко и твердо произнесла:
— Я сказала это Артуру и говорю тебе: не смей так говорить о Денисе. Ты не знаешь его, не знаешь, какой он чудесный человек. Вам с Артуром до него очень далеко с вашими предрассудками касательно брака, любви и правильности выбора. С этого момента я больше не буду слушать тебя. И свой долг, который ты мне навязала, я посылаю на хрен. Как и Артура.
— Все сказала? — дождавшись, пока я закончу, спросила мама.
Я кивнула. На душе после высказанного стало легко, будто я выкинула несколько мешков мусора и
