- Заберем еду в ресторане, а потом ко мне, - говорит, заводя машину.
Это не вопрос. Но прямо сейчас мне вдруг на всё плевать.
- Хорошо, - отвечаю, пристёгивая ремень и убирая подальше в сумку телефон, который всё это время сжимала в руке.
Он молчит. Вперяю глаза в пространство, а потом прикрываю, делая вид, что устала.
Глава 8. Аля
Прислушиваясь к шумящей в душе воде, смотрю в потолок. Прохладный воздух кондиционера гуляет по лицу и плечам. Передернув ими, натягиваю выше одеяло и прячусь в него, оставив снаружи только нос.
Под конец дня я вымотана морально и физически. Я даже готова уснуть, с учетом того, что благодаря своей матери не спала предыдущей ночью.
В квартире Марка очень умная подсветка. Вся его квартира очень «умная». Двухуровневая и ассиметричная. Это модная в столице жилплощадь, которая находится в экспериментальном проекте советских архитекторов. Квартира съемная, но за городом у него есть дом. Я там ни разу не была, толком даже не знаю, где этот дом находится.
Протянув руку, беру с тумбочки телефон и открываю последнюю фотку Тони из тех, что сегодня прислала наша чокнутая бабушка. На ней Тыковка спит, вырубившись прямо на диване. Подложив под щёки ладони и приоткрыв рот.
Улыбаюсь и убираю телефон, потому что дверь ванной открывается.
- Замерзла? - спрашивает Марк, подходя к рабочему столу, чтобы выключить свой ноутбук.
- Нет, - говорю ему вяло. - Не люблю, когда жарко.
- Я помню.
На нем белые трусы и больше ничего. У него красивое тело. Он над ним много работал. Марк из тех мужчин, которые следят за собой. У него даже маникюр есть. Он много работает с европейцами, а для них это нормально.
Боже, я такая дремучая.
Нормально?
Откуда во мне такие предубеждения? Что маникюр для мужика - это не нормально. Я дремучая и стереотипная. Просто Марк первый мужчина в моей жизни, который раз в две недели тратит полчаса на маникюр.
Я стереотипная, но… черт…
Не могу представить Орлова на приёме у маникюрши. Память услужливо подбрасывает его руки. Его сильные ладони с проступающими венами…
К черту его! Вместе с его ладонями, его калькуляторной башкой, которой я восхищаюсь, и офигенной задницей, которую я когда-то мечтала увидеть голой и… где-то у себя между ног…
К черту его…
Чувствую, как щиплет в носу. Не знаю, что со мной такое, наверное стресс.
Матрас прогибается, и под одеялом меня обнимают тёплые руки.
Это то, что мне нужно прямо сейчас. Это то, что мне было нужно, когда мы с Марком познакомились. Когда мы познакомились, он мне не сразу понравился. Слишком серьёзный. И прямолинейный. Это меня смущало. Но мне понравилось его тело и… я хотела расслабиться. После шести лет одиночества, мне просто хотелось заняться сексом! С настоящим мужчиной, а не с семнадцатилетним придурком, который забыл сказать мне о том, что у него порвался презерватив.
- Как твоя голова?
Моего плеча касаются жестковатые губы, живот поглаживает мужская ладонь.
- Просто нужно поспать… - шепчу я, расслабляясь.
Мне нужно поспать и прогнать из своей башки незваного гостя.
Прямо сейчас я себя чувствую защищенной. Марк умеет давать мне это ощущение. С нашего первого свидания.
Я не думала ни о чем серьезном. Но на следующий день он позвонил сам. А потом его стало так много в моей жизни, что я опомниться не успела. Я даже знакома с его родителями. Мы были у них на барбекю, они живут в области. Мне было дико неловко, потому что меня оценивали, как… как какую-то кобылу. Я была немного зла на Марка за то, что бросил меня с ними один на один на целый час.
Я понимаю, для чего он это сделал, но… именно тогда мне нужна была его поддержка. Осадок от той ситуации до сих пор не рассосался. Понятия не имею, что там надумали обо мне его родители, потому что не спрашивала и не собираюсь.
Его самого не смущает ничего. Ни то, что я приезжая. Ни то, что у меня есть шестилетняя дочь. Когда я созналась в том, что он у меня второй, Марк смотрел на меня, как на инопланетянку.
- Ты долго в таком ритме не выдержишь, - прерывает он мои мысли, переворачиваясь на спину.
Тянусь за ним, чтобы прижаться. Прямо сейчас я хочу именно этого. Прижаться к сильному мужскому телу.
- В каком «таком»? - спрашиваю, кладя голову на его плечо.
- Аля, ты взрослая девочка. Не строй дурочку. Прекрасно знаешь, в каком. Мотаться каждые выходные к дочери и работать по десять часов. Скоро морщины появятся, учти.
Я знаю, куда должен вывести этот разговор. Только не сегодня. Мне нужно… все обдумать. Я не знаю, с кем посоветоваться. С психоаналитиком? Почему… почему у меня не получается его полюбить?
Что мне, черт возьми, ещё нужно? Идиотских шуток и побыть однодневной подружкой одного двухметрового кобеля? Может, тогда я успокоюсь?
Закрыв глаза, прошу:
- Давай, завтра поговорим.
- Завтра я уезжаю на несколько дней.
- Куда? - приподнявшись, заглядываю в его лицо, которое еле различимо в темноте. - Ты не говорил.
- Я тебя за эти две недели два раза видел. Если хочешь быть в курсе моей жизни, появляйся в ней почаще. А если не хочешь в тридцать выглядеть, как в сорок, завязывай со своей работой. Я тебя всем обеспечу.
- Мне нравится моя работа… - обхожу опасную тему, потому что не готова к ней!
Он молчит. И я молчу.
Упрямо пытаюсь уснуть, заняв свою половину кровати.
Глава 9. Славик
Стук каблуков по кафельному полу оповещает меня о том, что Евдокимова пришла сегодня вовремя. Простая дедукция. Кроме неё завернуть в наш опен-спейс на каблуках может только Варвара, мой бизнес-аналитик, но сейчас у неё седьмой месяц беременности, и каблуки ее просто не выдержат. У неё там двойня, и скажу честно - это выглядит устрашающе.
Моё настроение резко меняет плюс на минус, потому что за стеклом кабинетной стены вижу Алевтину в том же самом платье, которое вчера напрочь снесло мне мозг. И эта деталь просто орёт о том, что она не ночевала сегодня дома.
Сжимая и разжимая кулак, впиваюсь глазами в её затылок. Вытянув под столом ноги и съехав в кресле, мрачно слежу за тем, как подходит к своему столу.
Я не знаю, чего ожидал.
Мое вчерашнее поведение - микс из прихоти и хладнокровной решимости. Знаю, что все это нам ни к чему. Я не дебил. Работу вместе никто не отменял. Но она сама хоть видит, как на меня смотрит? Я, блин, на неё просто чихнул, а мы с ней завелись так, что самому страшно.
