Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
ее присутствие напоминает мне о драме, разыгравшейся вокруг ее лучшей подруги, Вайолет Асквит, двадцатиоднолетней дочери начальника Уинстона, нового премьер-министра от Либеральной партии, Герберта Генри Асквита[21]. Уинстон подружился с Вайолет за год до нашей с ним встречи. Она была очарована интеллектом и политическим здравомыслием Уинстона. Так вот, за два дня до нашей свадьбы Вайолет, которая впала в истерику при известии о нашей помолвке и приславшая Венеции письмо с разносом меня в пух и прах, ушла на закате по тропинке вдоль утеса с обрывом высотой в шестьдесят футов близ замка Слейнз, который Асквиты сняли на летние каникулы. Когда она не вернулась к ночи, ее отец организовал поисковую партию из гостей, слуг и местных жителей. Спустя четыре часа поисков в безлунной ночи Вайолет нашли целой и невредимой на ровной лужайке недалеко от замка с готовым объяснением, как она поскользнулась и упала на острые скалы, потеряв сознание. Когда известия об этом инциденте достигли Лондона, свет кипел предположениями о том, было ли «падение» Вайолет попыткой самоубийства, случайностью или преднамеренной уловкой. Как бы то ни было, тень Вайолет маячила на нашей свадьбе, что, как я уверена, с самого начала было ее целью.
Нелли вырывается из строя подружек невесты и подходит ко мне. Полагаю, она увидела встревоженное выражение моего лица, и я уверена, что она хочет обнять меня и пожелать мне счастья. Вместо этого она поднимает руку поправить мою тюлевую фату и флердоранжевый венок. Она легонько целует меня в щеку как раз в тот момент, когда орган в церкви Св. Маргариты начинает играть «Веди нас, Отец Небесный, веди нас». Это знак для меня.
Сжав мои белые туберозы почти так же сильно, как руку Билла, я вхожу с ним в двери церкви. Каждая скамья в обширной церкви, убранная белыми цветами, как я и просила, до предела забита гостями. Когда Уинстон назначил наше венчание через месяц после нашей помолвки, я была отчасти уверена, что он настоял на этой дате – времени, когда большинство аристократов и членов парламента традиционно в отъезде на каникулах, – чтобы его противники, у которых все еще болело после того, как он сменил политическую партию, не получили шанса напоказ пренебречь его приглашением. Однако, судя по толпе перед церковью, мало кто отказался. Для меня имеет значение только то, что приглашение отклонила Вайолет. Я наверняка споткнулась бы, идя по длинному церковному проходу под ее ревнивым злым взглядом.
Когда я вступаю в притвор, гости поворачиваются к нам. Я стараюсь не отводить взгляда от витражного окна за позолоченным алтарем в восточном конце церкви – какой шедевр, пока мы с Биллом идем по длинному проходу. Мы проходим первую из многочисленных готических арок, осеняющих проход, без инцидентов, пока я не узнаю в толпе достопочтенного лорда-канцлера, Дэвида Ллойд Джорджа[22]. Я медлю.
– Дыши, Клемми, дыши, – шепчет мне на ухо Билл.
Когда дыхание мое не становится глубже, а шаги замедляются, он снова шепчет, подражая легкому шотландскому мелодичному акценту нашей бабушки:
– А то в ухо дам.
Слова его настолько неожиданны и неуместны, что я начинаю хихикать. Мои плечи вздрагивают в знакомом семье приступе хохота, но прежде, чем он вырывается наружу, Билл щиплет меня за руку.
– Даже не пытайся, Клемми, – шепчет он.
Благодаря брату я беру себя в руки. Мы двигаемся дальше по проходу, порой кивая гостям, которых узнаю. Когда мы подходим к первому ряду скамей, я вижу, каким взглядом смотрит на меня мать Уинстона. Ее новый муж, Джордж Корнуоллис-Уэст, почти ровесник Уинстона, подозрительно отсутствовавший на уикенде в честь нашей помолвки в Бленхейме, даже не удосуживается повернуть ко мне голову. В отличие от него мне тепло улыбается брат Уинстона Джек, такой красивый со своими пышными усами, и его новая жена Гуни с красивым тонким лицом, обрамленным блестящими темно-каштановыми волосами. Мои родственники, не столь многочисленные по сравнению с семьей жениха, расплываются в сияющих улыбках по мере моего приближения, включая мою величественную бабушку, чье поведение обычно полно шотландского стоицизма, и леди Сент-Хелиер, которая усмехается мне, наслаждаясь той ролью, которую она здесь играет. Даже мама, очаровательная в шелковом платье сливового цвета, отороченном белым мехом, улыбается, хотя я скоро нахожу более вероятный источник ее радости, чем собственная дочь. Она переставила сиденья в церкви так, чтобы рядом с ней, на самом видном месте находился Олджернон Бертрам Фримен-Митфорд, первый барон Ридсдейл; он муж сестры моей матери и человек, которого слухи долго называли моим настоящим отцом.
Билл сжимает мою руку, без единого слова понимая мою реакцию. «Я не дам маме испортить мой день», – думаю я, когда мы подходим к алтарю. И я поворачиваюсь к Уинстону.
Сквозь облако моей фаты я рассматриваю нареченного. Рядом со своим шафером, усатым лордом Хью Сесилом, Уинстон сморится скорее плотным, чем высоким, как я его себе представляю, но это неважно. Подмигивание и полуулыбка – только для меня одной. И с его живым умом, горячими идеалами и покоем, который мы находим друг в друге, он – мой дом. Тот, который я искала всю жизнь.
Мы улыбаемся друг другу как дети, и все тревоги нынешнего дня исчезают. Несколько секунд существуем только мы двое.
Наш молчаливый разговор – в настоящей тишине всей церкви – прерывает, намеренно прокашлявшись, сочетающий нас браком епископ Уэллдон. Как бывший директор частной школы в Харроу, он хорошо знает Уинстона и начинает длинную речь о моем будущем муже и святости брака. Я боюсь, что он может даже не упомянуть меня в этой речи в день моего венчания, ни больше, ни меньше, но, наконец, я слышу свое имя и слово «жена», но только в контексте незаметного влияния, которое жена может оказать на своего мужа-политика.
Мы с Уинстоном ждем завершения длинной речи епископа Уэлдона, больше монолога, чем проповеди, чтобы обменяться клятвами. Когда Уинстон повторяет свой обет влюбленным голосом, я вижу слезы в уголках его глаз, и мне приходится сдерживаться, чтобы не разрыдаться самой. Церемония заканчивается коротким поцелуем, после которого мы с Уинстоном стоим с пылающими щеками и, сияя, смотрим друг на друга. Пока епископ не прерывает нас, решив, что алтарь в день нашего венчания – подходящее место поговорить со своим старым учеником.
Пока я вежливо жду конца их несвоевременного разговора, я смотрю вдоль прохода поверх голов наших гостей на витражное окно в восточном конце церкви. Яркий портрет королевы Елизаветы I немигающе смотрит на меня. Самая долго царствующая монархиня Англии
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
