Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
В спешке натянув на себя черные латы и пристроив шлем прямо на испачканную грязью физиономию, Дима выбежал на татами… И вдруг прямо перед его лицом мелькнул деревянный меч. Он даже не успел отпрянуть и мог бы получить серьезные повреждения, если бы отец действительно хотел его ударить.
– Нападай! – крикнул отец.
Дима неловко взмахнул мечом и пошел в атаку, но вся серия его ударов была легко отбита. Конечно, он находился не в лучшей форме после подземных приключений и поэтому чувствовал легкое раздражение от своей неловкости. Тут Сидоркин-старший снова перешел в нападение, и сын едва успевал парировать сыпавшиеся градом удары, а последний и вовсе пропустил. Отец остановил бой и снял с лица шлем. Дима последовал его примеру, и Родион с неудовольствием отметил и ссадину на лбу, и размазанные по лицу сына потеки грязи.
– Ты опять не можешь сосредоточиться на бое! – недовольно сказал отец. – А если бы тебе пришлось противостоять настоящему клинку? О чем ты сейчас вообще думаешь?
– Об экзаменах… – ответил Дима, сознавая, что вранье, как всегда, плохо ему удается.
Отец и сын были очень похожи друг на друга: оба с глазами цвета серого нефрита, оба очень высокие и поджарые, темно-рыжие. Только старший Сидоркин носил короткую аккуратную прическу, а у Димы волосы были длинные, до плеч. А еще их объединяло одинаково упрямое выражение лица.
– Ничего подобного! Это отговорка, – возразил Родион. – Ты не хотел выиграть и даже не воспользовался тем, что ты левша! А главное, тебе по жизни ничего не надо, вот что меня беспокоит. Ты меня слушаешь или ворон считаешь?
– Папа, у меня к тебе серьезный разговор! – глядя отцу в глаза, сказал Дима.
Ему давно хотелось поговорить с ним о наболевшем, но тот посмотрел на часы и сказал:
– Не сейчас, у меня весь день расписан. Потом…
Дима с досадой бросил деревянный меч на татами и направился к выходу.
– Хорошо, говори, в чем дело, только быстро… – остановил его Родион, который все время укорял себя за то, что в этой сумасшедшей гонке по имени бизнес не успевает уделить сыну внимание.
– Папа, извини, но я не хочу жениться на Лене Апулевич, – сказал Дима. – Мы с ней абсолютно разные люди.
– И очень хорошо, что разные, – заметил Родион, освобождаясь от лат и аккуратно укладывая их в специальный футляр, – женишься – так остепенишься. А то ползаете под землей, как кроты. Не нравится мне это твое увлечение.
Родиону действительно не нравилось, что Дима вступил в диггерский клуб, да еще и притащил туда своих друзей из университета. Под землей может случиться все что угодно – обвал, например. Вон сейчас в Москве проваливаются целые куски поверхности, подмытые грунтовыми водами или из-за неисправных коммуникаций. А можно и заблудиться, с Димиными способностями искать и находить приключения этот вариант нельзя отнести к разряду невероятных.
Сам Сидоркин-старший панически боялся темноты, подвалов и даже обычных деревенских погребов, пережив несколько неприятных часов в захлопнувшемся подполе у бабушки в доме, где он проводил каникулы. Он был так напуган, что даже не кричал, а наверху взрослые сходили с ума, разыскивая маленького Родиона. И после того как он нашелся, фельдшерица отпаивала бабушку валерьянкой и даже сделала ей какой-то укол. Да и сейчас, будучи успешным и солидным человеком, Родион Петрович так и не избавился от своей фобии, хотя никому в этом не признавался.
– А мне не нравится, что мне придется таскаться за Пулей по рублевским раутам и парти… – возразил Дима с упрямым видом. – Ленка ведь зациклена на гламуре…
– Гламур, тужур, бонжур… Что в этом плохого? – спросил отец, поднимаясь по ступеням в холл. – У тебя есть кто-то другой на примете? Какая-то красотка вмешалась в наши планы?
– Пока не вмешалась, – ответил Дима и сразу подумал о Кате. «Да пожалуй что и вмешалась», – пришло ему в голову в следующую секунду, но он ничего не сказал.
– Ну вот и чудно! – закончил разговор Сидоркин-старший.
«Дети растут так быстро, – подумал он, посмотрев на Диму, – не успеешь оглянуться, а они уже взрослые. И пора думать об удачной женитьбе, потому как негоже жениться на ком попало. Брак он как бизнес – бывает провальным и плодотворным. Лена девочка как девочка – не лучше и не хуже других, а вот ее папенька-олигарх представляет из себя главный приз. Все от этого брака только выиграют, ведь оба отца могут дать своим детям прекрасный старт… Вот только бы уложить поудобнее эти правильные мысли в Димкиной непокорной голове…»
Родион окинул довольным взглядом богато обставленный холл, дорогую, сделанную на заказ мебель, коллекцию средневековых японских мечей, подлинники Хокусаи и Утамаро[3]на стенах: раритеты, стоившие целое состояние.
Ведь все это вкупе с особняком, карманным банком и десятком горнодобывающих предприятий за Уральским хребтом создано благодаря его умению рационально мыслить, владеть собой и управлять временем – как своим, так и привлеченных специалистов.
Дима, понурившись, шел следом за отцом и думал о том, что Лена Апулевич со временем станет точной копией его мачехи Изольды.
Вот и она, легка на помине, спускается со второго этажа, затянутая в элегантное черное платье, которое она называет домашним. Другая женщина не погнушалась бы надеть это платьишко, отправляясь на прием в каком-нибудь европейском посольстве. Дима едва заметно поморщился. Сейчас начнет учить жить…
Действительно, Изольда не подвела. Разведя руки в театральном жесте сожаления, нарочито удивленно подняла тонкие брови и, старательно модулируя, произнесла хорошо поставленным голосом:
– Боже мой! Димочка! Как ты одет? Почему весь грязный? Представляешь, если тебя увидят родители невесты? Что они подумают о тебе, обо всех нас? И это накануне помолвки!
– Да какая помолвка? – спросил Дима раздраженно. – И вообще у меня сессия! – Он развернулся и отправился к себе в комнату, где с облегчением закрыл за собой дверь.
Настроение было хуже некуда: Диме стало страшно одиноко, да еще и сердце ныло в ожидании чего-то неприятного. И хотя он твердил себе, что это просто обычное нервное возбуждение перед сессией, на самом деле экзамены не имели к предчувствию никакого отношения. Никогда еще он не ощущал себя так странно…
Дима с размаху бросился на застланную коричневым лохматым покрывалом кровать, перевернулся на спину и закинул руки за голову. На противоположной стене в простой деревянной рамке висел фотографический портрет его матери Татьяны, молодой, веселой и очень напоминавшей русалку своими длинными волосами и озорным манящим взглядом. Дима знал, что у Изольды всегда портилось настроение, когда она видела этот снимок, поэтому и повесил его на стену вместо оберега…
Конечно, Изольда старалась не подавать вида, что фото Татьяны ей неприятно, но для Димы не была тайной неприязнь мачехи к рано умершей предшественнице. Ведь при ее жизни Изольда была всего лишь отцовской секретаршей. Но секретаршей умненькой, из тех, кто не желает оставаться игрушкой шефа, а добивается гораздо большего…
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
