Элоиз вежливо кивнула.
— Я — плотник. Уже несколько лет здесь. — Они свернули за угол, и Мэтт закричал: — Джем, дружище! К тебе пришли!
— А вы ранехонько, — сказал Джем, выходя из кирпичной мастерской и щурясь от яркого солнца.
Он был совсем не таким, каким она его запомнила. Вместо дорогого костюма на нем были джинсы и майка. — Я не ожидал вас раньше десяти.
— Уже половина одиннадцатого, — смутилась Элоиз.
— Черт, неужели? — Джем взглянул на часы.
— Я пойду? — спросил Мэтт, протягивая ему связку ключей.
— Спасибо, — кивнул Джем и взглянул на Элоиз. — Я только возьму куртку и закрою мастерскую. Да и руки не мешает помыть.
— Мы пойдем пешком? — спросила она, идя за ним и старательно отводя взгляд от обтянутых джинсами мускулистых ног.
Что с ней происходит? Джем Норланд олицетворяет собой тот круг, который ей не нравится. Он принадлежит к высшему обществу. Она принципиально отвергает его образ жизни.
— Слишком далеко. Поедем на машине. — Джем прошел с ней в мастерскую, где стоял густой запах дерева и пыли.
Элоиз с любопытством огляделась.
— Вы здесь работаете?
Он кивнул.
— Здесь. Всю мебель я оставляю себе. — Он показал на огромный круглый стол в центре мастерской.
Элоиз наблюдала за его длинными пальцами. Как он осторожно и ласково дотронулся до гладкой поверхности дерева. Так он, верно, прикасается к любимой женщине. Она с трудом отвела взгляд и почувствовала, что у нее пылают щеки.
Почему она об этом подумала? Возможно, потому, что напряжены нервы?
Почему же ее так тянет к Джему? В нем есть нечто такое, что вызывает доверие, желание положиться на него.
— Как вы себя чувствуете? — Он повернулся к ней.
Что ответить? Она нервничает. Ей плохо. Горько.
— Не знаю. — Элоиз попыталась улыбнуться. — Немного боюсь.
Джем кивнул, словно ожидал именно такого ответа.
— Сп-пасибо, что вы все организовали.
— Ну, что вы. Я просто выполнил свое обещание. — Он вытер руки полотенцем.
— Я не думала, что вы это сделаете.
— Нет? Меня это удивляет. — Он осторожно повесил полотенце. Потом надел вязаную куртку, и в его глазах зажглись синие огоньки.
Элоиз замерла. Великолепен!
— Я должен перед вами извиниться.
— За что?
Он повернулся к ней спиной. Элоиз ждала, чувствуя, как у нее перехватило дыхание.
— Я не верил вам.
— Я знаю, — с трудом выдавила она, ощущая, как пересохли губы.
Он задумчиво потер шею.
— Лоренс…
Глядя на его смущенную улыбку и грустные глаза, Элоиз поняла все без слов.
Она вторглась в их семью. Ее там не ждут и не хотят видеть. Но она знала это. С самого начала. Просто не думала о будущем.
Какая наивность! Ведь в эту историю втянуты и другие люди.
Виконт Пулборо… Лоренс, которого любят. Возможно, это жестоко, что она предала гласности его глубочайшую, самую постыдную тайну. Возможно, он всегда боялся этого дня. Возможно, ее мама слишком любила его, а потому и молчала всю жизнь…
У нее нет времени, чтобы обдумать это.
— Лоренс, — опять начал Джем, — был вне себя, когда узнал, что мы сразу не показали ему ваше письмо. Он сказал, что у нас не было права скрывать от него. Он сразу узнал на фото вашу маму.
У Элоиз перехватило горло, в глазах потемнело.
— П-правда?
— Он называет ее Нессой.
— Бабушка тоже так ее называла. — У нее застучало сердце, когда она услышала мамино детское прозвище.
Он продолжал, словно понял ее чувства:
— Мы не смогли найти Ванессу Лоутон в списках работников аббатства. Я говорил вам об этом?
— Она была секретарем, — сурово сказала Элоиз.
— Лоренс сообщил мне. Она печатала его книгу.
Элоиз тяжело вздохнула. Только бы не заплакать. Она не должна плакать.
Джем подошел к ней. Его лицо смягчилось.
— Поэтому ее не было в списках.
— О. — Элоиз закусила губу.
Джем протянул руку и откинул назад ее волосы, слегка коснувшись щеки. Элоиз не шелохнулась.
Какое легкое, нежное прикосновение. Ей стало так уютно. Все вокруг поплыло.
Она всегда была уверена в себе, а теперь…
Теперь ничего не понимает.
— Извините, мне действительно очень жаль.
Джем опустил руку. Ей показалось, что он сейчас уйдет.
— Он говорил обо мне? — опомнившись, спросила она.
— Мне кажется, он говорил сам с собой.
У нее в горле встал комок, который она никак не могла проглотить. Элоиз была готова к тому, что отец откажется от нее, даже в этом случае она смогла бы взять себя в руки. Но безнадежно надеялась на…
На что?
Она и сама не знала, чего хочет.
Чтобы ее благосклонно приняли? Чтобы дали понять, что она не является ошибкой судьбы и не вызывает горького сожаления?
Но при чем тут Джем? Этого она не знает.
— Он сказал, — медленно продолжал Джем, — что Александр Поуп написал поэму, которая называется «Послание Элоизы Абеляру».
Элоиз нахмурилась, пытаясь понять, какая здесь связь.
— Я знаю, кажется, в 1717 году. Это одно из немногих его произведений о любви. У мамы была эта поэма, когда она… — Элоиз догадалась, — выбирала мне имя.
— Лоренс писал книгу об английской поэзии восемнадцатого века. Это его страсть… Лучше нам отправиться в аббатство. Он хочет поговорить с вами.
Проделав такой длинный путь, Элоиз вдруг захотела уехать. Ее бы обрадовало, если бы Джем сказал, что виконт Пулборо изменил свое намерение и не желает с ней встречаться. Она бы справилась, вынесла все, но не в его доме.
Хватит ли ей сил?
— Вы будете присутствовать?
— Если я вам нужен.
У нее оборвалось сердце. Если он ей нужен… Понимает ли Джем, что она при этих словах испытывает?
— Там будет кто-то еще?
— Никого.
Она предполагала услышать именно этот ответ, но теперь заинтересовалась, почему. Может быть, виконт хочет, чтобы о ней никто не знал? Может, он стесняется ее?
Или себя?
— Мама твердо решила в это не вмешиваться. А больше там никого нет. Алекс в школе, а Белинда живет с мужем в Чичестере.
