достоинству. Руки и пальчики скользят вверх и вниз, но я не могу себе позволить взять его в рот. Сколько было таких, сколько стояли перед ним на коленях.
— Прошу, малышка, сделай и ты для меня это в первый раз. Забудь обо всем, теперь только ты и я, — опускает руку мне на голову, подталкивая меня ближе к себе.
Как же хочется верить, что именно я та самая, но это не так. Слишком неправдоподобно. Опускаю голову и языком пробую головку, на вкус совсем непротивно, но мое тело скованно, это слишком для меня сейчас.
Алекс не выдерживает и берет всё в свои руки. Конечно, терпения нет никакого, куда там бешенному.
Надевает мой рот на себя, как резиновую куклу, резко и быстро, глубоко. Я задыхаюсь и пытаюсь дышать носом, но слезы и слюни текут, не слушая мое сопротивление.
Губы почти онемели, а мой зверь так и насаживает мое лицо на себя со всей его бешеной силой. Он стонет и что— то говорит, но я не слышу. Гул в ушах растет, и я почти без сил, пытаюсь отстраниться от него, но куда мне там. Молю про себя, чтобы быстрее все закончилось, но это продолжается бесконечно. Он будто много лет без секса жил, а тут ему подбросили жертву.
Когда он наконец— то кончает мне в рот, точнее выстреливает мне в горло горячие струи густой жидкости, я уже почти без сознания.
Наконец— то он видит, что сделал со мной и аккуратно усаживает меня к себе на колени, как маленькую. Я плачу, проглотив все, что смогла, остальное капает с губ, которых я не чувствую. Я снова унижена им. Мне больно и так каждый раз, как я с ним встречаюсь.
Алекс вытирает мне лицо моей же майкой и целует в висок, поглаживая волосы.
— Прости, котенок, не удержался. Я слишком давно хотел тебя и вот наконец— то ты моя. Прости, слышишь? Твой рот просто создан для моего члена, и ты тоже, — тихо шепчет возле уха, но мне не легче.
Я точно не создана для такого. Смешанные чувства, нашептывать одно, а делать по— другому. Не хочу даже подбирать слова к тому, что только что со мной сделал этот зверь, но он это сделал. Сделал, потому что я позволила. В данную минуту ненавижу себя даже больше чем его.
— Я хочу пойти в душ и лечь спать в спальне одна, — выговариваю с трудом онемевшими губами. Надеюсь, к утру отойдут. Завтра решу, как испортить жизнь этому монстру.
— Хорошо, котенок, я правда виноват, но не жалею, понимаешь? Я такой, какой есть, но с тобой все по— другому, — крепко обнимает и целует в губы.
А я не чувствую ничего. Вот бл*ть ничего, совсем. Встаю с его колен и ухожу в спальню. На всякий случай подпираю дверь комодом. А когда лежу и почти засыпаю, понимаю, что все зря — дверь открывается в другую сторону. Полный трындец.
Глава 6
Ксеня
Стою и внимательно смотрю на свое отражение в зеркале. В ванной под правильным освещением видны следы вчерашней ночи: отпечатки на бедрах от его пальцев, вся грудь в отметинах, соски больно задевать, а с губами вообще беда — они синего цвета. Мое тело выглядит, как мертвое, бледную кожу оттеняют следы преступления. С этим можно идти в полицию, да только меня никто от него не спасет, только я сама.
Надеваю спортивный костюм, выпрямляю волосы и делаю мэйк. Закрасить все не удается, но я профи в этом деле, поэтому для слабовидящих все прекрасно.
Спускаюсь по лестнице и наблюдаю, как сам царь горы в одних брюках стоит спиной к плите и напрягает свою мощную спину, забитую разными узорами и надписями.
— Да ладно, ты готовишь завтрак? Сам? — удивленно смотрю на это чудо.
— Для тебя, котенок, только для тебя. А еще букет на столике возле дивана тоже для тебя. Простишь? — хитрая наглая усмешка.
Иду к дивану, вижу огромную корзину различных цветов. Я даже названия большинства из них не знаю. Но этого будет мало для извинений.
— Спасибо конечно, но это ты зря. А вот завтракать буду, потому что голодная, — делаю максимально недовольное лицо. Это настоящие эмоции.
— Ну вот, снова дикая пума вернулась. Мне нравится в тебе это, — улыбается нахал, придурок и сволочь.
— Да пожалуйста, всегда рада, — сижу и жую яичницу с сыром и кофе, который, если честно, отличный. Но думаю, это заслуга кофе машины.
Алекс ест и посматривает на меня из-под бровей. Это я должна злиться, а не он.
— Можно тебя спросить? Кто научил тебя самообороне и кулачками махать? Секция или самоучка? — с интересом спрашивает Алекс.
— Дядя научил. Он говорил, красивым надо уметь постоять за себя. Бокс почти два года, но по его специальной подготовке. Он у меня любитель Ван Дама и фильмов типа «Кикбоксёр». Что— то из приемов сама придумала, импровизирую по ситуации, — немного улыбаюсь в ответ, вспомнив дядю. Единственный человек из родни, которому я была небезразлична.
— Это связано с чем— то или с кем— то? — тут серые глаза темнеют. Но он близок как никогда.
— Да, в тринадцать лет меня чуть не изнасиловали какие— то отморозки, когда я возвращалась домой с фотосессии. Я ходила на занятия по моделингу, возвращалась обычно поздно и в одиночку. В тот вечер меня не смог забрать отец, мы с ним договаривались, но его не было. Парней было трое, они были намного старше меня. Когда они меня схватили и потащили за гаражи, я испугалась и заорала. Прокусила одному руку, которой он затыкал мне рот. Другие пытались меня раздеть. Чисто случайно по близости проходили две женщины и подняли крик. Те испугались и, пнув меня напоследок в живот, убежали. Никого не нашли, да я от испуга и не запомнила никого, — впервые рассказываю это человеку, который и не на такое способен.
Алекс допивает кофе и ставит кружку на стол с такой силой, что она крошится на мелкие кусочки.
— Ты хочешь сказать, их не нашли или не искали? — странно, что он спрашивает, будто ему не все равно. Я— то знаю, что он убийца, сколько душ на его руках?
— Нет, не нашли. Еще и родители меня отругали, якобы это я, как шалава малолетняя себя вела. Больше я по модельным агентствам не ходила, только изредка появлялась на фото. А вот дядя решил, что пора меня тренировать. И эти занятия еще пару раз спасали меня от подобных
