отдавать нельзя. Сам умру…
Руслан весь бледный. Лежит и смотрит на меня широко раскрытыми глазами. На губах у него непонятная какая-то гримаса… А это он так улыбается. Вот, блин, нашёл время…
Его губы шевелятся. Он хочет что-то сказать… У меня в ушах уже шумит… Пора бы и заканчивать перегонку.
— Что ты говоришь?
— У тебя глаза зелёные… — шепчет мне Руслан.
— Я знаю…
— Они светятся…
— Да, как у кошки в темноте. Мне уже об этом говорили и не раз… лежи молча. Ты потерял много крови. Тебе не надо много болтать…
— Я умру?
— Не сегодня…
— Но… — он пытается скосить глаза на свою рану.
— Лежи, не шевелись. Сейчас врачи подъедут. Тогда и будешь шевелиться… Закрой глаза! Поспи пока…
Посылаю ему последний импульс и отпускаю его руку. Хватит. У меня у самого уже в глазах круги плывут. Как там эти? Лежат?
В зале шум. Народу прибавилось. Сотрудники в форме. Бегут к нам…
Одного из них я где-то уже видел…
Точно. Тот самый старшина встреченный мною у входа в гостиницу. Помню, он меня ещё шалавой обозвал, за то, что я курил на улице.
А вот это за что? Я не успеваю увернуться, как мне прилетает здоровенная такая плюха от этого самого старшины. Видимо, открытой ладонью бил… Рука у него тяжёлая…
Это была моя последняя мысль, потому что от оплеухи дюжего старшины я лечу на пол и плюхаюсь лицом в лужу крови, теряя сознание…
* * *
Что за *ерня? Где я? Чего я такой липкий?
С трудом разлепляя глаза, смотрю по сторонам. На меня смотрят несколько пар глаз. Глаза разные серые, чёрные, зелёные… Но все немного хитрые и цепкие. Женщины, одетые, как цыганки… Какого *ера… Это и есть цыганки. Меня что? В табор похитили? Кому я там нужен? А на чём я таком холодном лежу? Бетонный пол. Грязный…
— Где я?
— В ментовке, дура? Что совсем ничего не помнишь, пьянь?
— Сама ты пьянь!
— Чего сказала? — молодая цыганка дёрнулась ко мне, но старая её тормознула:
— Остынь, Зара! Она не пьяная. Это старшина её приложил. Его почерк. Он любит женщин бить. Ладонь у него крепкая. Одна пощёчина и на полчаса отключает.
Обращаясь ко мне, она даже как-то ласково так сказала:
— Вставай, милая! Пол грязный.
— Мне уже всё равно. — отвечаю я, но с пола поднимаюсь. — давно я здесь?
— Нет. Минут пять, как притащили и на пол бросили. Говорят, ты кого-то ножом пырнула?
— Врут.
— А чего тогда вся в крови? Лицо руки и, в общем, всё остальное.
— Ножом моего друга пырнули. Какие-то чеченцы или аварцы. Я не разобрала.
— Да кто их разберёт. А друг твой где?
— Не знаю. Я ему рану в животе руками зажимала, чтобы кровь остановить. А меня этот старшина… Ладошкой…
— Ясно. Теперь на тебя всех собак повесят. Куда друга ранили?
— Вот сюда…
— Эй! На себе не показывай! Примета плохая! В печень… Это плохо. Может умереть. У тебя-то всё цело? Тебя не задели ножом?
— Нет. Только лицо горит и ухо. Это тот мент приложил…
— А мне он руку сломал, пока сюда тащил. — вступила в разговор ещё одна цыганка.
— Может вывих? — спросила её самая старшая.
— Нет. Он дверью мне руку так прищемил, аж кости хрустнули. Я тогда почти сознание потеряла от боли. А сейчас вон как рука, распухла.
— Дай посмотрю! — почему-то проявил я инициативу.
— Ты доктор?
— Фельдшер. — отмахнулся я.
Рука действительно отекла и выглядела очень плохо. Но было видно невооружённым глазом, что рука в районе предплечья получила лишний изгиб. Лучевая, а возможно и локтевая кости были сломаны.
Я постарался напрячь зрение, чтобы увидеть повреждение руки, как не рентгене… И у меня получилось…
Есть перелом… И не один… Присутствовало и смещение… Если вовремя не оказать медицинскую помощь, то возможны нехорошие последствия.
— Если не лечить, причём срочно, то возможно рука не сможет потом восстановиться. Так и останется кривой…
— А ты сможешь ей помочь? — спросила меня старшая, пристально глядя мне в глаза.
— Не знаю, но могу попробовать. Хуже точно не сделаю.
— Тогда лечи! И пусть бог тебе поможет!
— Как тебя зовут? — спросил я свою «пациентку».
— Лала.
— Красивое имя.
— Тюльпан означает.
— Ты готова мне довериться.
— Если ты поможешь, то да.
— Тогда смотри мне в глаза! — я стрельнул зелёным в глаза цыганке и сказал: — Спи!
Я до конца не верил, прекрасно зная, что цыгане и сами сильные менталисты и гипнотизёры. Но оказалось, что усыпить Лалу мне удалось даже без особых усилий! А я тем временем обхватил больную руку и стал посылать организму цыганки приказы на восстановление.
Под моими руками шевелились кости, вставая на место. Отёчность руки спадала, а синюшность отёка светлела на глазах. Кажется всё…
Я повертел руку Лалы. Вроде бы нормально.
— Просыпайся! — скомандовал я, слегка шлёпая ладонью по лбу спящей.
Она открыла глаза, видимо даже не осознав, что несколько минут спала.
— Ну, ты вылечишь меня?
— А что у тебя ещё болит?
— Так рука же… — она протянула руку в мою сторону, но взглянув на неё, смогла, лишь охнуть…
Она покрутила ладонью, подвигала рукой…
— Что это?
— Твоя рука. — ответил я.
— Но она не сломана…
— Теперь нет. Но всё равно побереги её какое-то время. Неделю другую.
— Совсем не болит… Чудо!
— Ты колдунья? — спросила меня старшая цыганка.
— Совсем немного. Если я могу помочь людям — я помогаю.
— Как тебя зовут?
— Сауле.
— А меня Рада. Так ты не русская?
— Из Литвы.
— А здесь как оказалась?
Я вкратце рассказал, что ехала мол на мотоцикле из Грузии домой литовская девушка, но надоело отбивать задницу по местным ямкам и кочкам. Решила мотоцикл продать местному парню. А дальше ехать на поезде. И вот парень, решив меня отблагодарить после покупки мотоцикла, пригласил в ресторан. Ну а там к нам пристали четверо этих абреков. Теперь я здесь, а Руслана пырнули ножом.
— Хороший парень. — сделала вывод Рада. — Смелый. Не побоялся один против четверых выйти. Пусть он выживет!
— Он выживет! — сказал я.
— Так ты его там лечила, когда тебя этот мент ударил?
— Да.
— Успела?
— Только кровь остановила, да печень пыталась снова срастить. А снаружи рана так и осталась. Этот не дал закончить…
— Накажешь его?
— Кого?
— Старшину. — Рада посмотрела мне в глаза.
Похоже, что она не хуже меня может читать по глазам…
— Бог его накажет. А я если что, просто помогу богу найти того, кого надо наказать.
— На тебе
