что у нас исчезает инстинкт самосохранения? Поэтому вампиры начинают вести себя, как психи?
— Именно, Ваше Высочество. Сейчас каждый из нас понимает, что если выстрелить себе в голову, то это может привести или к летальному исходу, или к неприятному и долгому восстановлению, но когда отключается эта функция, то у вампира нет ограничений.
— Ясно. Что ж, давайте, начнём. Я уже хочу спать, потому что мне скучно, — цокнув, откидываю голову на спинку дивана.
— Хорошо. Я бы хотел узнать у вас, Ваше Высочество, как вы себя чувствуете?
— Нормально. Я в порядке.
— Нет, Ваше Высочество, я спрашиваю о другом.
Мне приходится поднять голову и снова посмотреть на Сава.
— Я спрашиваю: «Вы в порядке»?
— Ну да, я же сказала.
— Хорошо. Значит, вы не видите никаких весомых причин вашего лечения?
— Нет. Это и так ясно. Я считаю, что Совет — просто сборище старых задниц, которым нечем заняться.
— И вы не испытываете страха при упоминании вероятной смерти?
— Нет, вообще, плевать. Я не из тех, кто боится чего-то. И это не потому, что я болею, а потому что такая с рождения. Я всегда была не самым эмоциональным ребёнком. Я любила тишину и одиночество. Порой Стан называл меня асоциальной и дикой. Я предпочитала читать или играть на скрипке, пока все остальные развлекались. Я путешествовала только для того, чтобы увидеть красивые места, нарисовать их, сжечь рисунок и поехать дальше, а не для того, чтобы щеголять в новых платьях. Мой отец был таким же. Он часто прятался со мной в библиотеке и читал мне книги. Это было нашей тайной.
Сав внимательно слушает меня, делая пометки.
— Вы скучаете по ним? По вашей семье?
— Их нет уже более двухсот лет, поэтому нет. Я знаю, что они были, и помню каждого из них, но нет, не скучаю. Опасность всегда была и будет. Когда-то войны устраивались за власть, земли, правление и другую чушь. Дальше опасность исходила от людей, да и сейчас она осталась, но мы научились быть незаметными. Всегда будет что-то, к чему нужно быть готовой.
— Вы считаете людей своими врагами?
— Нет, — усмехаюсь я. — Люди это люди. Я не испытываю ненависти к ним из-за того, что они участвовали в убийстве моей семьи. Те, кто это сделал, уже наказаны. А другие не виноваты в том, что сделали их предки. Но я в курсе того, что люди хотят быть нами, ищут нас, ловят и пытаются изучать. Так что мне плевать на то, что делают люди. Они не трогают меня, я не трогаю их. К тому же в моём поместье работают люди и поколениями служат мне. Не кровь и происхождение играют роль в поведении и решении людей. Есть дерьмовые люди, вампиры, ведьмы и другие существа, но их не так много, как адекватных и разумных.
— А что насчёт друзей? Вы поддерживаете связь с друзьями?
— У меня никогда не было друзей. Я всегда была той самой принцессой, перед которой лебезили, унижались и хотели дружить только ради моего статуса. Друзей у меня нет, и мне они не нужны. Это лишние обязательства, а я и так королева, мне уже достаточно проблем.
— Титул это проблемы, Ваше Высочество?
— Разве нет? Титул это всегда проблемы. Это постоянные решения, собрания, войны, смерти и требования. Даже в мире людей королевские семьи находятся под пристальным надзором, их осуждают, ненавидят или же любят. Поэтому да, быть королевой это дерьмово. Но мне повезло, я отошла от дел и считаюсь королевой исключительно только по крови. Я и здесь только из-за своей крови, которую все считают уникальной и самой чистой.
— Вы так не считаете?
— Сав, двадцать первый век на дворе, кровь стала не таким уж и важным аспектом в нашем существовании. Я думаю, что королём или королевой нашего вида должен быть умный руководитель и мудрый игрок. А я лишь формальность. Не думаю, что для вас будет секретом, что я королева лишь по документам. Я уже целое столетие ничего не решаю. Сначала было прикольно, а потом надоело. Мне нравится моя спокойная и тихая жизнь. Даже я бы сказала смертельная жизнь. Только не придирайтесь к словам, я не собираюсь умирать или накладывать на себя руки.
— А хотелось бы? Хотелось бы иметь определённый временной отрезок, как у людей?
Усмехнувшись, отрицательно качаю головой.
— Нет. Мне нормально в своём теле и в своей жизни.
— Хорошо. А что насчёт любви, Ваше Высочество?
Теперь я смеюсь.
— Вы серьёзно?
— Абсолютно. Многие вампиры находят своё место именно в любви, когда встречают своего вечного партнёра. Любовь помогает им долго жить и не сойти с ума.
— Помогла она вашему отцу, Сав? Или же моим родителям? Стану, который потерял свою жену? Да и многим другим? Нет, любовь не помогает. Она, по моему мнению, становится выдернутой чекой гранаты внутри каждого из нас. А также я знаю множество случаев, когда вампиры разочаровываются в любви. Вы хоть представляете, что такое любовь? Это тоже отрезок времени, всему есть начало и конец. Но у нашего вида конец очень долгий, а любовь более скоротечное чувство, так что вряд ли любовь ещё кому-то помогает.
— То есть вы не собираетесь создать крепкий союз и передать свою кровь детям?
— Нет. На мне мой род и закончится. Всё должно в этом мире двигаться, Сав. Мир создан циклами, а у нас их нет. Мне семьсот пятьдесят лет или пятьдесят три, я уже перестала считать. Так как вы думаете, может хоть что-то в этом мире удивить меня? Нет. Я всё видела, пробовала и даже пыталась любить, но у меня не получилось. Так что я тот самый древний вампир в теле молодой женщины, который устал от движения и просто хочет уединения.
— Или спрятаться от прошлого.
— Выходит, что и вы здесь прячетесь, Сав. Вы стали отшельником, как и ваша семья. Признайте, что это нормально, хотеть побыть одной.
— Это нормально, признаю. Вы правы, Ваше Высочество. На этом мы закончим.
— Так быстро? — удивляюсь я.
— Мне достаточно полученных данных.
— Вы расскажите мне, что вы получили?
— Конечно. Ничего. Ваше тело не реагирует на провокационные вопросы, которые я задавал. Вы не реагируете на смерть родителей и страшную потерю всей семьи. Не реагируете на то,
