Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 149
становится снежная метель. Ее нельзя сравнивать ни с какими северными ветрами — она тут особенная. Может злее и коварнее, чем ее далекие сородичи, но то, что нравом покруче, это точно. Местные аборигены метель называют — пургой или метелью, а то и бураном, в зависимости от силы ветра, но от этого легче никому не становится, ни жителям степей, ни всякой твари, кто прячется в своих норах.
Метель возникает ниоткуда, налетает внезапно и если ты не готов к схватке с нею — быть беде. Проказница вихрем врывается, кружит, заносит снегом дома, дороги, небольшие овраги и, сделав свое дело, пропадает также внезапно, как появляется.
Стоило нашим друзьям выйти на улицу как метель, зачерпнув в свои ладони, горсти снега, швырнула их в глаза ребятам, как бы приветствуя их, заулыбалась своей холодной улыбкой, предвкушая веселую игру.
Она стремительно поднялась ввысь, сгребая снежные крупинки, сверху сыпанула ими за воротники пальто, схватила за шапки и шарфы, стремясь сорвать и унести их.
Чтобы реально представить, что такое пурга в степи, надо просто засыпать в глаза песку и попытаться открыть их. Вот тогда точно можно ответить, что это такое — пурга. Ребята хорошо знали нравы степной метели, и приняли ее «ухаживания» как и подобает.
Уткнувшись в спину, друг друга, и придерживая ушанки, друзья шли к своей цели, не представляя себе, чем обернется для них эта затея.
Одинокие фонари на телеграфных столбах, как маяки для кораблей в штормовую погоду, тускло указывали им путь. Метель бесновалась, понимая свою бессильность перед смельчаками, что не так-то просто бороться с ребятами, и от этого «затянула» свою песню.
«Орел», идущий впереди, как ледокол «Ермак» в Арктике, пробивал путь через сугробы на дорогах, прикрывая своей могучей спиной, идущих за ним друзей.
Вечер обещал быть веселым, и в предвкушении его, ребята перебрасывались шутками, не обращая внимания на кутерьму, медленно, но упорно шли к своей цели. Через пелену снежной дымки впереди замаячила железнодорожная станция, с высокой водонапорной башней.
Для деревенских жителей вокзал был своего рода «Бродвеем», где в летнюю пору, после завершения хозяйственных работ, встречалась местная молодежь. Здесь обменивались новостями, завязывали знакомства, влюблялись и, конечно же, иногда дрались, переметнинские пацаны с парнями из Каменского совхоза. Вообще, никто никогда не мог припомнить, когда началось это противостояние, но вокзал был всегда, так называемой «нейтральной» полосой, между Каменским совхозом левобережья и поселком Переметное справой стороны от железнодорожного полотна. По неписаным законам, тот, кто учился в Каменской школе, мог спокойно там прогуливаться, ходить в кино, на танцы и даже встречаться с местными парнями и девчонками без последствий. Каменским парням, встречающимся с переметнинскими девчатами, разрешалось их провожать только до железнодорожного вокзала, дальше они рисковали нарваться на неприятности, если у этой девушки был вздыхатель на правой стороне, точно так же, как на той стороне ждали сложности парней Переметного. Неизвестно, по какому закону, земному или не земному, но большинство переметнинских парней влюблялись в совхозных девчонок, а Каменские девчата ходили на свидание к переметнинским парням. Так что драки случались, но это не останавливало молодежь.
Девочка из 8а класса школы, где учились наши герои, Ольга Долгова, с которой встречался «Орел», жила в совхозе и нередко, проводы ее домой после школы, заканчивались выяснением отношений с каменской шпаной, которая патрулировала вдоль «границы», в поисках приключений.
Ольга, небольшого росточка, в свои 15 лет выглядела очень даже привлекательной, была девочка с характером и не обращала внимания ни на какие угрозы шпаны. Ее золотисто — русые волосы, распущенные по плечам летом или собранные в тугую толстую косу зимой, небрежно свисающую до пояса, сводила с ума не одного парня в школе. Жила она в Каменском совхозе, где ее отец был директором, а училась в Переметнинской, параллельно посещала музыкальную школу, которая была единственной на два поселка.
Именно учеба в музыкалке, заставляло ее каждый день ходить в школу за три километра. Летом было еще ничего, но вот зимой в пургу или метель каменским приходилось не просто, точно также как и переметнинским, кто заканчивали Каменскую среднюю школу.
К этой «нейтралке», «Орел» идущий впереди ребят и направился, что бы передохнуть и набраться сил перед последним броском до Дома Культуры.
Друзья, толкаясь и подшучивая над собой, ввалились в зал ожидания вокзала. Они сразу не поняли, в какую попали западню, пока отряхивались и их глаза привыкали к свету, после уличной темноты. В конце зала, собрав в кучу скамейки, сидели человек 10–12 ребят из Каменской интернат-школы. Они курили и, передавая друг другу бутылку вина, с горлышка отхлебывали темную жидкость. Интернатовские пацаны были беспредельщиками, не признающими никаких традиций, вступающие в драки по поводу и без повода с поселковыми ребятами, с пацанами из совхоза, везде, где бы ни пересекались их пути.
В Каменском совхозе была школа-интернат для детей местных пастухов, которые разводили верблюдов для государства и часто вместе с табунами перемещались в поисках пригодных пастбищ. Когда родители уходили на выпас верблюдов, их учащиеся дети, живущие в интернате, содержались за счет совхозов.
— Приехали, — многозначительно заметил «Твердый».
— Только этого нам не хватало, — поддержал его «Муха».
Шум хлопнувшей двери вокзала, прозвучал как набат на пожарной колокольне. Все стихло в ожидании развязки. Тишину разрезал пискливый голос:
— Ба, кто к нам пришел, — от толпы отделился высокого роста детина, держа в зубах сигарету, и стал направился к друзьям. Это был Серик, или как звали его в округе «Прыщ». Свою кличку долговязый Серик получил оттого, что его лицо круглый год, было покрыто мелкими, неприятными гнойными прыщами. За ним подтягивалась «пехота», вытаскивая из карманов свои кастеты и велосипедные цепи.
— О, какие уважаемые люди, пожаловали к нам, — из-за спины «Прыща», выглядывал Максуд, по кличке «Хомяк». Подойдя к четверке друзей, «Прыщ», разведя руками, как бы кланяясь, сквозь гнилые зубы просипел:
— Милости прошу — к нашему шалашу. Или вам не нравится наша компания? При этих словах, «пехота» разразилась громким смехом.
«Прыщ» был навеселе, после принятой на «грудь» барматухи. Он пытался покуражиться перед свой интернатовской шпаной.
— Ну что «Орел», попался, я же говорил тебе, что мы с тобой еще встретимся, — улыбался «Прыщ», демонстрируя свои гнилые зубы. Теперь ты в клетке, так что придется нам пощипать твои перья.
Шпана снова загоготала.
Наличие за спиной десятка холуев, и выпитое спиртное, придавало ему смелости. Надо сказать это была не первая их встреча, и если до этого случались потасовки, то четверка всегда выходила из них с честью.
После таких
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 149
