представил он, чем шокировал впечатлительного трактирщика ещё больше.
– В-ваше превосходительство, – поприветствовал тот запинаясь и снова склонил голову.
Лукреция вышла последней и на этот раз не торопилась выставлять условия проживания. Она вела себя на удивление сдержанно. Видимо, даже ей было не по себе среди мёртвых земель. Чужое герцогство, нависшее над ним проклятье и загадочный лорд Грэмт, чьи мысли невозможно угадать… На её месте я бы тоже стала осмотрительней.
Жених, уже не спрашивая нужна ли мне поддержка, подхватил меня под руку и медленно повёл к трактиру. Ноги слушались уже чуть лучше, но без помощи лорда Грэмта идти было бы намного тяжелее. Лукреция, не решившись нас обогнать, шла также медленно позади.
– Вы же не против сегодня поспать отдельно? – спросил лорд Грэмт, обращаясь ко мне.
Пока Лукреция не успела встрять с возражениями, я спешно закивала и с благодарностью выдохнула, когда лорд Грэмт велел трактирщику:
– Подготовьте три комнаты с одной кроватью, и ещё одну – с двумя, для кучера и лакея. И ужин для нас накройте.
Выделенная мне комната оказалась более чем скромной. Всё, что в ней было – это кровать, небольшой платяной шкаф и трюмо. Но я осталась вполне довольна подобным размещением, поскольку могла закрыться и провести эту ночь в одиночестве. Никаких пинков и злобных взглядов Лукреции мне не угрожало.
– Может, этот лорд Грэмт не такой уж и плохой?.. – задумалась, присаживаясь на постель. – Как же… – возразила самой себе. – Был бы он не плохой, не брал бы меня в жёны против воли. Не стал бы себя так вести.
Переодев дорожное платье, я спустилась вниз, осторожно переставляя ноги и крепко держась за перила.
– Я думал, вам поможет гувернантка, – сказал лорд Грэмт, когда увидел, как я спускаюсь в одиночестве.
Я невольно застыла, наблюдая странную перемену на его лице. Брови лорда Грэмта сошлись к переносице, взгляд заледенел, будто он злился. На меня? Или на Лукрецию? Но эта перемена в нём была слишком недолгой, чтобы я успела придать ей какой-то смысл. Спустя мгновения на меня смотрел всё тот же равнодушный каменный лорд.
– Видимо, она была занята чем-то более важным, – ответила, медленно продвигаясь к столу.
Лорд Грэмт предусмотрительно занял тот, что стоял ближе всего к лестнице. Увидев, как я, не дожидаясь помощи, иду сама, он подскочил с места и бросился ко мне.
– Я не упаду, не бойтесь, – успокоила его, но не стала отталкивать предложенную мне руку. – Скажите, вы и правда так за меня переживаете?
Этот вопрос не давал покоя. Почему каменное изваяние, равнодушное и безэмоциональное, с таким рвением пыталось мне помочь? Его поведение и сложившееся у меня впечатление о нём начинали всё больше расходиться. Это раздражало.
– Переживаю? – удивился лорд Грэмт и застыл. Будто само предположение о его переживаниях казалось абсурдным. Однако он не торопился опровергнуть его. – Не знаю, – покачал он головой спустя долгое мгновение раздумий. – Но мне кажется неправильным, что вы предоставлены сами себе в столь беспомощном состоянии.
«Ему кажется неправильным…», – повторила я мысленно. Эти слова завели меня в тупик. Что они означали? Что ему не всё равно? Или наоборот он был безразличен к моей боли и помогал лишь исходя из долга?
Лукреция спустилась на ужин последней и была обескуражена, когда обнаружила, что её никто не стал ждать. На стол уже накрыли, и лорд Грэмт настоял, чтобы я как можно быстрее поела. «Вам нужно восстанавливать силы», – сказал он и снова поверг меня в замешательство. «Забота или вежливость?» – гадала я.
Сделав вид, что её ничуть не оскорбило столь пренебрежительное отношение, надзирательница уселась за стол и ела молча, лишь изредка бросая на меня косые взгляды.
– К какому времени мы завтра прибудем в замок? – спросила я, когда мой желудок был полон, а горячий и бодрящий напиток, принесённый лукаво ухмыляющимся трактирщиком, был выпит. В голове теперь поселилась невероятная лёгкость, а тело расслабилось и слегка горело.
– Ближе к вечеру, – ответил лорд Грэмт. – Как вы себя чувствуете? – поинтересовался он, равнодушно смотря на моё раскрасневшееся лицо.
– Превосходно, – ответила, ни капли не лукавя. – Лорд Грэмт, вы действительно верите, что сможете на мне жениться? – спросила, глядя на него с вызовом. Разгорячённая напитком, я хотела, если не добиться от жениха ответов, то хотя бы вывести его из себя. Сейчас я готова была сделать что угодно, лишь бы стереть это равнодушие с его закаменевшего лица.
Лукреция, услышав мой наглый вопрос, подавилась недожёванным куском мяса и принялась громко кашлять. Зато лорд Грэмт ни капли не смутился и, сделав глоток из бокала, ответил с раздражающим спокойствием:
Лукреция, услышав мой наглый вопрос, подавилась недожёванным куском мяса и принялась громко кашлять. Зато лорд Грэмт ни капли не смутился и, сделав глоток из бокала, ответил с раздражающим спокойствием:
– Вам неважно, во что я верю.
От его слов меня тряхнуло и бросило в жар.
– Возможно, – кивнула, борясь с растущим раздражением. – И тем не менее… Откуда в вас такая уверенность, что я соглашусь?
– Разве я говорил, что я в этом уверен? Представьте, – он сделал ещё один глоток, и даже к его бледным щекам начал приливать румянец, – что ваша жизнь – пустыня. Как за окном, – он повёл рукой, указывая на окружавшие нас мёртвые земли. – И что вас не ждёт ничего, кроме бесконечной засухи. День за днём, ночь за ночью – только пустыня. Представили?
Его взгляд замер на моём лице, и я невольно заглянула в эти безжизненные глаза. Пустыня… как правильно он сказал. Могла ли я представить такую жизнь? Когда нет почти ничего живого. Вокруг меня или даже во мне самой. Что это было бы за чувство? Или может, чувств и тех не осталось бы.
– Мне трудно это представить, – ответила честно. От моего азарта и раздражения не осталось и следа. Шутка ли чужая безжизненность?
– А мне трудно представить что-то иное, – ответил лорд Грэмт. – Представить трудно, но хотеть… Иссушенная земля мечтает о дожде, хоть уже и не верит, что он когда-то пойдёт. Так и я. Не верю, но не могу отказаться от желания…
Он говорил так, будто это я – дождь, которого он так ждал.
– Не понимаю, – покачала головой. –
