Новое правительство объявило, что народ сменил реакционного короля и Франция не собирается экспортировать свою революцию в другие страны. Это стало сильным ударом для тех, кто рассчитывал при внешней поддержке освободиться из-под власти тиранов и принципов, установленных на Венском конгрессе. Многие итальянцы, в том числе и Кавур, были разочарованы.
С другой стороны, это был ободряющий сигнал для власти. Первоначальный шок прошел, правительство по указанию короля Карла Феликса перешло в наступление. В стране была усилена слежка, цензура и преследование инакомыслия. Естественно, Генуя стала одной из излюбленных целей для репрессий. «Город наполнен шпионами, — писал в эти дни Кавур своему дяде, Жан-Жаку де Селлону, — составлены списки подозреваемых, и по какому-то роковому совпадению, о котором я ничего не могу сказать, почти весь почтенный корпус инженеров внесен в эти списки. Благодаря этому за месяц все наши слова, а также, я думаю, и все наши мысли были отслежены. Такое поведение может быть оправдано у лиц, не знающих, что сила упругости газов увеличивается прямо пропорционально давлению, какому они подвергаются, но, вероятно, наше правительство не знакомо с физикой»[40].
Подвергся ли Кавур в этот период репрессиям? Дать однозначный ответ на этот вопрос сложно. В конце ноября 1830 года он получил повышение и стал лейтенантом королевской армии, но уже в декабре был вызван в Турин с последующим переводом на север в альпийские горы, в местечко Бард, для возведения крепости Валле-д'Аоста. Впоследствии Кавур говорил, что его отправка в Бард была мотивирована королем Карлом Альбертом, который вступил на престол Сардинии вместо умершего Карла Феликса в апреле 1831 года[41]. Насколько это верно, сказать трудно. С одной стороны, Карл Альберт хорошо помнил своего строптивого пажа, но с другой — перевод офицера состоялся до того момента, когда принц занял пьемонтский трон.
Завершая рассказ о генуэзском периоде жизни нашего героя, следует сказать, что он стал судьбоносным. В этом городе он, к своему удивлению, обнаружил, что Италия гораздо разнообразней и обширней, чем представлялось из абсолютистского Турина. Оказывается, есть много людей, не согласных с властью и устоявшейся системой, готовых обсуждать и делать решительные шаги для достижения своих целей. Помыслы этих людей совпадали с мыслями и чаяниями самого Кавура. Фигурально говоря, свежий морской ветер Лигурийского моря чудодейственным образом наполнил крылья молодого человека. «Это случилось в Генуе, — впоследствии произнес Уильям де ля Рив, — здесь он действительно вошел в мир»[42].
Оказавшись в дальнем гарнизоне, Кавур снова вернулся к тому тягостному образу жизни, который вел в Лессейоне. Однако теперь положение усугублялось тем, что он не мог видеть Анну Джустиниани. Тем не менее его отец полагал, что назначение на новое место службы лучше, чем нахождение за решеткой из-за политической неблагонадежности. Да и сам Камилло, приобретя определенный опыт, внешне прилагал усилия не показывать виду, что его не устраивает жизнь в армии. При этом для себя он уже все решил. В конечном итоге Камилло смог убедить отца, что нахождение в рядах армии при существующей системе противоречит его убеждениям и не может продолжаться долго.
Во второй половине 1831 года Кавур подал прошение об отставке, мотивируя ухудшением здоровья. Поскольку он с ранних лет носил очки с толстыми линзами, эта просьба могла считаться вполне обоснованной для военного. К своей радости, 12 ноября 1831 года молодой человек получил столь желанную отставку[43]. Возможно, в военном министерстве тоже не особо хотели видеть в строю офицера, который имел не совсем безупречную репутацию. Военный мундир остался в прошлом. Теперь Камилло ди Кавуру предстояло делать шаги в гражданском обществе.
Глава 2. Фермер и путешественник
«Нет великого человека, который не является либералом. Степень любви к Свободе в каждом человеке пропорциональна достигнутому им моральному возвышению».
Кавур, 1832
Тридцатые годы XIX века в Европе начались с подъема революционных настроений. Толчком к этому послужила Июльская революция 1830 года во Франции, которая осуществила смену власти с Бурбонов (король Карл X) на Луи Филиппа Орлеанского. В других странах континента эта революция была воспринята как возврат к событиям 1789 года. Монархические правители с огромной тревогой посматривали в сторону Франции, в то время как многие их подданные — с надеждой.
В конце лета — осенью 1830 года вспыхнули волнения в Бельгии, которые привели к созданию отдельного королевства и отделению его от Нидерландов. В ноябре 1830-го началось восстание на польских землях (Царство Польское), которые по Венскому договору 1815 года отошли под скипетр российского императора. Восставшие желали освободиться от России и воссоздать свое независимое государство. Около года шла ожесточенная борьба, завершившаяся восстановлением российского контроля в западных провинциях.
Итальянцы также оказались весьма восприимчивы к событиям во Франции. Основные события развернулись в 1831 году в Центральной Италии. Этому способствовала смерть папы Пия VIII и затянувшаяся процедура избрания нового. В конечном итоге им стал кардинал Бартоломео Капеллари, принявший имя Григория XVI. Революционные выступления охватили Модену, Парму и север Папского государства (Болонья, Феррара, Анкона, Перуджа и Пезаро). Руководители восстания (Чиро Менотти, Пьер Арманди, Джузеппе Серконьяни и др.) озвучили лозунги революции — «независимость, объединение и свобода». Большие надежды возлагались на патриотический подъем на всем полуострове и помощь из революционной Франции.
Вначале революционеры достигли успехов. В Болонье даже провозгласили создание временного правительства и свержение папы, но, не получив широкой народной поддержки и не дождавшись французской помощи, под ударами папских и австрийских войск восстание потерпело неудачу. Начались репрессии, многие итальянские патриоты эмигрировали.
Революционные события начала тридцатых годов не затронули Сардинское королевство.
* * *
Камилло ди Кавур снова вернулся в родительский дом. На этот раз его появление в Турине было воспринято крайне негативно. По меркам тех дней, ранняя отставка из армии отпрыска древней аристократической фамилии рассматривалась как крушение карьеры и более того — ложилась пятном на честь семьи. Как справедливо указывает Уильям Тейер, «любой аристократ может заняться солдатской карьерой без оскорбления его касты. Но если дворянин не был солдатом, прелатом или дипломатом, то он должен был либо бездельничать, либо подвергнуться остракизму. Но чтобы заниматься бизнесом или профессией — это было неслыханно. Когда Массимо Д'Адзельо, другой младший сын, несколькими годами ранее стал художником, туринский патрициат обращался с ним так, как будто он совершил что-то похуже преступления»[44].
Вдобавок ко всему в столичном обществе были наслышаны о неблагонадежных политических воззрениях Кавура-младшего, о его похождениях в Генуе и небезупречной частной жизни. Высшие слои осуждали 21-летнего Камилло, и неприятный
