вымысел с реальностью.
Но смутить энергичную брюнетку, фанатеющую от мистических историй, было сложно.
— Но ты сама сказала, что он держался в тени, и не побежал следом за тобой. И вот еще что. Ты в сентябре ходила очень грустная и бледная. Постоянно чесала шею…
— Аллергия?
— Ага, та самая, о которой ты не помнишь. А еще знаешь, что ты ещё не помнишь? Зачем тебе был нужен чеснок в тот день, когда ты наклюкалась.
— Чеснок всё равно не помогает от вампиров, — задумчиво сказала я, и шокировано замерла.
Ален запрыгала.
— Вот! Вот! Откуда ты это знаешь?! Вы точно встречались, и может быть даже не один раз! И он стер тебе память! И пил твою кровь! О господи, это так волнующе!
— Раз ты такая умная, то скажи, на кой я ему сдалась?
— Ты похожа на его умершую возлюбленную, — предположила художница. — Это было бы жутко романтично.
— Скорее жутко, чем романтично. Не знаю, вампир он или нет, но у меня плохие предчувствия. Не думаю, что этот тип оставит меня в покое.
— Тебе нужно затаиться. Временно переехать и не появляться на учебе.
— Допустим, школу я могу прогуливать и весь год, лишь бы итоговую работу представила на экзамен. Но я не представляю, куда пойти.
— Не смотри на меня такой надеждой, — нахмурилась Ален. — Я с лёту назову с десяток знакомых, что приютят тебя. Особенно если ты им заплатишь. Только это плохая идея. Куда он придет в первую очередь?
— Сюда, — упавшим голосом ответила я. — И использует свою магию-шмагию, чтобы узнать, где я спряталась. Ему достаточно просто спросить, и ты тут же во всем признаешься. А потом даже об этом не вспомнишь.
— У тебя достаточно денег?
— Хватит, чтобы снять комнату на неделю или две.
— Возможно, этого будет достаточно. Я помогу тебе собраться. А мадам Жебран скажем, что ты уехала навестить дальних родственников в Марсель.
— А почему в Марсель? Я же из Лангедока…
— И что, ты хочешь, чтобы вампир навестил твоих родственников?
— Нет, конечно! А ты сама не боишься?
— Не-а, — помотала головой Ален, открывая свой альбом, и что-то записывая мне. — Вряд ли он убивает всех подряд. Иначе бы газеты уже пестрели бы кровавыми подробностями. Но на случай, если с моей памятью что-нибудь случится…
Через минуту брюнетка выдрала нарисованный мной портрет. К хмурому скуластому мужчине на рисунке шла стрелочка, и корявым почерком было написано: "ВАМПИР". А на задней стороне было пояснения: "Могу не узнать и не вспомнить. Крайне опасен! Не доверять и не брать сладости!". Дата. Подпись.
Я прыснула, но как оказалось, Ален совсем не шутила.
— Если что случится, покажешь мне вот это. А я сделаю еще одну копию копию себе, если вдруг забудешь ты. Так нас никому не обдурить!
— Вот светлая у тебя голова, — я обняла и расцеловала художницу. — Тогда свяжусь с тобой напрямую или через Мориса, но не раньше, чем через неделю. Надеюсь, этого хватит. Только пообещай, что не будешь никуда соваться и пытаться что-либо выяснить.
— И ты. Сиди как мышка.
— Постараюсь.
И в тот момент я была совершенно искренна.
Глава 6.
Спустя уже несколько дней вся поднятая мной паника казалась глупой и бессмысленной. Да и Ален хороша. Вместо того, чтобы успокоить, она поддержала мой бред. Я сидела в какой-то халупе на самом краю Парижа, и круглые сутки слушала скандалы и страстные примирения семейной парочки, снимающей соседнюю комнату. Рисовать в таких условиях было невозможно, так что я целыми днями валялась на кровати с книгами. Преимущественно на вампирскую тематику.
Информации было немало, вот только ее реалистичность… После того, как Брэм Стокер красочно описал историю трансильванского графа в Англии, мода на вампиров стала повальной. Дошла она и до Франции, и теперь вампиров можно было выбирать на любой вкус: страшных и старых, томных и вечно юных, пугающих, и даже забавных. Качества им приписывали тоже весьма вольно. Кто-то умел превращаться в летучих мышей и летать, другие обладали способностями поскромнее, зато не боялись света… Но все это была беллетристика. Единственное упоминание о кровососах я нашла лишь в одной из газет — крестьянка утверждала, что погибшая соседка вставала из могилы по ночам и пила кровь её коров. Представить того элегантного господина, что встретился мне в доме Савара за подобным было сложно. Зато роль таинственного аристократа ему шла. И объясняла тягу к моей шее. Все же она как-то была посимпатичней коровьей.
В воскресенье, впервые за долгое время, я посетила воскресную службу. После переезда в Париж я подхватила вольнодумческие настроения моих новых знакомых, и прежней своей религиозности стыдилась. Как теперь стыдилась отказа от своей веры. Но даже там, в храме, я не нашла покоя. В пугающе огромном соборе, так непохожем на маленький костел, где служил мой отец, было неуютно. А сами священники казались слишком важными, чтобы снизойти до маленькой меня, обуреваемой такими глупыми, никчемными страхами. Так что, отстояв молебен, я тихо ушла, не рискнув исповедаться.
В этот же день я навестила своего брата. Почти в самом конце улицы Эколь, в тени других, более величественных учебных заведений находилась небольшая католическая школа, в которой обучался Клод, мой младший брат. Правила в ней были довольно строги, и частые посещения не приветствовались, поэтому Клода удавалось увидеть не чаще, чем два раза в месяц. И то совсем недолго.
Я ждала его в небольшом, даже по столичным меркам, саду, на скамейке под раскидистым буком. Мимо проходили студенты постарше, и хотя никто так и не осмеливался из них заговорить со мной, от и их взглядов становилось довольно неловко. Клод появился только через полчаса.
— Что случилось? — ласково спросила я, вытирая платком сажу на щеке. — Где так измазался?
— Наказали. Пришлось отмываться после уборки, — недовольно отдергивая голову, ответил Клод.
Ему было уже пятнадцать, и ростом он сравнялся со мной. Глаза у него были такими же, как у меня — зеленовато-карими, а вот солнечным цветом волос он больше напоминал маму, чем нас с отцом.
— Принесла что-нибудь? — он сунул нос в корзину. — Клэр, я тебя обожаю! Ты моя спасительница!
Несмотря на более чем плачевное финансовое положение, обделить брата вкусняшками я не могла. Правда, такой аппетит я у него давно не видела. Обычно он оставлял что-то и для своих соседей по комнате. В этот раз он подчистил все в одиночку.
— Ты что, не обедал? Ты же сейчас и корзину съешь.
— Не обедал и не завтракал. Завтрак проспал, а обеда лишили за то, что
