различимую фигуру всадника.
Питер, нахмурившись, встал.
Они не любили незваных гостей. Грабежи и мародёрства разбежавшихся по разным штатам дезертиров от обеих армий не были редкостью.
Каролина попыталась подняться на ноги, но мужчина, опустив руку ей на плечо, остановил девушку.
Пройдя в другой конец веранды, он взял ружьё. Проверив, заряжено ли оно, прислонил к стене дома, а сам встал на верхней ступеньке крыльца, широко расставив ноги, и, сложив руки на груди, приготовился ждать.
Каждая секунда растянулась до вечности. От скопившегося напряжения, воздух словно загустел.
Мия спряталась за густо разросшейся ипомеей. Ей было и любопытно, кто этот вечерний путник, и страшно – хоть последние два с половиной года она и провела в относительной безопасности, слишком тяжелы оказались воспоминания о прошлых потерях.
Стук копыт приближался. Кто бы это ни был, он нёсся во весь опор.
Мия кинула взгляд на Каро, та вдруг побледнела и приложила руку к груди, затем внезапно вскочила и кинулась к ступенькам крыльца.
Питер попытался перегородить ей путь, но девушка, схватив его за руки, оттолкнула.
Внезапно всё стихло. Мия насторожилась, смотря на своего, стоящего в растерянности, брата.
Тихо всхрапнула лошадь, всадник спешился. Она слышала, как его ботинки коснулись земли, звякнули кольца на подпруге. Шаг, другой. Питер переступал с ноги на ногу. Сдавленные рыдания Каролины разорвали затянувшуюся тишину.
Раздался еле слышный, бесконечно усталый голос, шепчущий какие–то слова успокоения. Голос, который Мия узнала бы из тысячи других. Голос, который до сих пор преследовал её по ночам, во снах.
«Я никуда не денусь, пока ты не будешь в безопасности... Обещаю...»
Мия моргнула, чувствуя, как непрошеная слеза скатилась по щеке. Она рассеянно смахнула её.
Заскрипели ступеньки крыльца, Мия наблюдала за тем, как Каролину передали на руки Питеру. Блондинка вцепилась в его куртку, почти утонув в широких, мужских объятиях. Её худенькие плечи вздрагивали. Питер крепче прижал её к себе, затем кивнул, настороженно смотря на путника, и увёл девушку в дом.
Мия, казалось, забыла, как дышать. Замерев, она смотрела, как мужчина, направляется к ней. Его одежда в дорожной пыли, он снимает шляпу, опуская её на перила веранды, его светлые волосы потемнели, но глаза по–прежнему светятся добротой и внутренней силой. Почти ничего не изменилось на его лице, лишь добавилось несколько тонких шрамов: один пересекал левую скулу, другой был виден над бровью.
Мия встала, не замечая ни книги, соскользнувшей с колен на пол, ни перевернувшегося бокала с чаем, что она нечаянно смахнула с подлокотника кресла.
Теперь между ними лишь несколько шагов, но и их они преодолели достаточно быстро.
Глубоко вздохнув, Мия посмотрела в лицо, черты которого не стёрли из её памяти, ни время, ни их короткое знакомство. Не удержавшись, она, словно заворожённая, протянула руку и почти коснулась его щеки, кончиками пальцев уже ощущая тепло, исходящее от кожи. Но отдёрнула руку, так и не решившись дотронуться.
Генри на секунду закрыл глаза, страдая почти физической болью от её близости, от желания притянуть её в свои объятия.
Их взгляды встретились, и ни одна сила в мире, не могла разорвать той, уже сложившейся между ними, связи, что с новой силой возрождалась в этот момент.
– Мисс Уилсон, – он слегка наклонил голову, как и положено истинному джентльмену с Юга.
– Майор Брайан.
Его глаза сверкнули, когда она обратилась к нему полным именем.
– Вы плачете, мисс Уилсон?
– Правда? – немного удивлённо девушка подняла свою ладонь, чтобы дотронуться до щеки, но он опередил её.
Загрубевшие от мозолей пальцы смахнули солёные дорожки. Они оба вздрогнули. Мия робко улыбнулась, купаясь в тепле его прикосновений.
Затем он наклонился, прижимаясь своей щекой к её щеке, глубоко вдыхая знакомый аромат её кожи – пряный, богатый, уникальный – он ни на секунду не забывал его.
– Майор Брайан, – тихий шёпот коснулся его. – Ваш обратный путь слишком затянулся.
– Но это не значит, что я не спешил, мисс Уилсон, – улыбнулся он, нехотя отрываясь от неё.
Мия подняла руку, осмелилась коснуться его лица, провести по скуле, по шраму, откинуть упавшие на лицо волосы.
Слишком невыносимо, почти физически больно было ей притрагиваться к нему. Эмоции душили, мешали вздохнуть.
Рука Мии упала, но внезапно очутилась в его большой, тёплой ладони.
Сжав хрупкие пальчики девушки, он поднёс её дрожащую ладонь к губам и прижался к ней долгим поцелуем. Его глаза закрылись. Генри почувствовал волну облегчения, радости и уверенности, прошедшую сквозь него. Только её светлый образ, только память о ней помогла ему выжить в том чёрном аду, в котором он очутился после Виксберга. Она помогала ему, она убеждала его не отчаиваться, просила жить и бороться дальше, когда сил уже не было.
Солнце уже давно скрылось, тонкая полоска света вдали, у линии горизонта, становилась всё меньше и меньше. Никто и не подумал выйти, зажечь фонари.
Мужчина оторвался от её руки, прижал её ладонь к своей щеке и улыбнулся, наслаждаясь уже позабытым состоянием счастья.
– Добро пожаловать домой, Генри.
Звук собственного имени, произнесённого её нежным, дрожащим голосом вызвал у него новую улыбку.
– Спасибо, Мия.
– За что?
– За то, что встретила меня на пороге...
-----
Дорогие мои, это был своеобразный эксперимент. На самом деле, нежной любовью обожаю 19 век. И джентельменов, коих и тогда было немало.
Спасибо всем, кто почитал историю. Надеюсь, вам понравилось.
Подписывайтесь на автора. Оставляйте комментарии. Мне будет очень приятно!
