кружку из дерева, подрагивали, ком в горле раздулся до размеров гандбольного мяча, перекрывая возможность говорить.
Я пыталась вспомнить карту Чёрного моря. Ну что там ещё? Какие страны есть поблизости, кроме ближайшего Закавказья, Турции и Болгарии? И сколько до них, хоть примерно, километров? А если по воздуху лететь?
Расчёты в голове не строились. Сколько долго я ни летела, но любое расстояние казалось слишком большим, слишком, чтобы за считаные часы оказаться в другой стране. И не просто другой, а вот в такой…
Боже, где я?!
И вдруг меня осенило. Ну какая же я дура! Английский! Нужно попробовать английский!
— Hi! I'm Zoe. What country is this? Is this Turkey? I need to…
Тут я споткнулась. Как называется консульство? Почему нас не учили этому в колледже? Ы! Ай, ладно!
— I need to консул России! Understand?
Жажа смотрел на меня с тем же интересом, что и раньше. То есть английский ему незнаком так же, как русский, и как мне — его гавкающий говор.
Истерика была где-то не за горами.
Как ни старалась, не смогла представить ни одну западную страну, в которой не были бы знакомы с английским. Восточную — тоже ни одну не припомнила.
Или это какая-нибудь невероятная глушь. Совсем невероятная. Сказочная. Какая-то совершенно нереально-сказочная глушь. Или я даже не знаю что…
Как же объяснить этим людям, что мне нужно найти представительство моей страны? Что сделать, чтобы они меня поняли?!
— Понимаешь, Жажа, — медленно начала я, размышляя, с какой стороны зайти на этот раз, а потом вспомнила, что мы же толком даже не познакомились. И прижав руку к груди, сказала: — Я Зоя.
Он смотрел на меня с непониманием.
— Я, — показала на себя, — Зоя. Зойка.
Потом показала на него.
— А ты? Ты Жажа?
Вы видели когда-нибудь удивлённую лошадь? Нет? И я нет. Пока не увидела выражение лица моего нового знакомца. Это лицо, и так продолговатое, вытянулось ещё больше. Изучая представший передо мной феномен, я даже на время забыла, о чём спрашивала.
Долго мне изумляться не дали — удивлённая лошадь сменилась гневной. То есть это Жажа из удивлённого превратился в разгневанного.
И резко перестал быть лошадью.
Он стал похож на муравья с макрофотографии — раскрытый рот с крупными зубами превратился в муравьиную пасть со жвалами, глаза выкатились из орбит, хорошо, что на стебельках не закачались, а пальцы на приподнятых руках скрючились.
И он стал на меня орать.
Я не понимала ни слова. Приходилось немного щуриться и чуть отворачиваться от летящей слюны, а ещё — от неловкости. Потому что я почувствовала себя… неприятно я себя чувствовала — человек мне помог, спас, можно сказать, я его чуть не прибила, пока до твёрдой земли добралась, а теперь вот ещё и разозлила.
Ни слова непонятно, зато эмоция хлещет такая, что впору мне расстроиться, что упала так удачно. Лучше бы шею сломала, если судить по разгневанному муравью передо мной.
— Жажа фейо! Фейо!* — и тыча себе в грудь, орал: — Ленарди! Во Ленарди! Ленарди!
*Не Жажа! Нет! Ленарди! Я Ленарди! Ленарди!
Не понять было сложно, хоть язык был и незнаком.
— Ну ладно. Прости, обозналась, — я пожала плечом и отвела взгляд от разгневанной морды. «Во» так «во», хорошо, что ни муравьи, ни лошади не умеют палец вверх поднимать. — Не знала. Правда, не хотела, извини. Леонардо так Леонардо.
«Хотя на Ди Каприо не похож ни капли. Даже наоборот…» — подумалось, когда в голове всплыл портрет молодого Лео.
— Фейо! Ленарди! Фейо Жажа, фейо!*
*Нет! Ленарди! Не Жажа, нет!
Может фамилия Фейо? Вряд ли. Я промолчала, занятая поиском знакомых звукосочетаний и уклонением от брызг.
Фейо, скорее всего, значит «нет». Не Жажа? Странно. Почему же мне в лесу слышалось в его лепетании это слово? Я только вздохнула.
Ничего не понятно, но мне нужен мир, единомыслие, потому что мне нужно добираться домой. И пока я здесь знала только одного человека — вот этого несостоявшегося Жажу, то есть Леонардо, то есть, простите, Ленарди. И без его помощи вряд ли получится обойтись. А значит…
— Ок, Ленарди. Я всё поняла.
Всем видом показала: молчу я, молчу, успокойся уже. Надеюсь, в этой нецивилизованной стране жесты всё же воспринимают так же, как у меня на родине, и моя успокаивающе приподнятая ладонь не будет воспринята как агрессия.
Услышав, что я нормально произношу его имя, парень успокоился — цвет лица стал нормальным, дыхание выровнялось, плечи расслабились.
Я тоже немного выдохнула
— Ленарди, мне нужно домой. Понимаешь? — и для ясности потыкала в вверх, туда, где летала с шаром.
Он прислушивался к моим словам сначала серьёзно, потом стал слегка улыбаться.
— Фейо!
А дальше — новая череда гавкающих слов.
«Нет», — это было единственное, что я поняла изо всей тирады.
Тоска. Грязная, серая, беспросветная тоска. Отчаяние. Откровенный попадос.
Посмотрела на свои руки, что держали кружку. Мелко дрожат. Даже странно, что мелко. Тут бы биться в мощной истерике. Да только сил нет.
Прикрыла глаза.
Так, пока ясно очень мало, эмоции зашкаливают, а надо подумать. Где мой холодный разум? Не замечаю дрожи в теле, пустоты в голове, а звона — в ушах. Думаю.
Что я имею? Я в какой-то неопознанной дыре, и дыра эта глубокая и неприглядная. Что ещё? Да, ещё эта дыра небезопасная — погоня в лесу, предупредительный чирк по горлу, а потом наше с Жажей бегство по каким-то закоулкам.
Ещё что-то? Да. Ещё я не знаю языка, нахожусь здесь нелегально, потеряла кота и, скорее всего, не попаду на важную для меня встречу.
Меня заколотило, к горлу подкатили слёзы.
Я уткнулась лицом в ладони и попыталась снова воззвать к холодному разуму. Получилось плохо.
"Когда отказывает холодный разум, работай с эмоциями", — так говорила Лариса. И я представила себе ощущение, которое будет на душе, когда все проблемы решатся. Это… это будет … Это будет светлое, сияющее счастье, рядом — тот, кому я очень нужна, а на руках — мой кот, пушистый и тёплый. Я немного расслабилась и даже смогла улыбнуться. Вот так. Согреться в этих чувствах, впитать их в себя, поверить, что хорошее — впереди.
Выныривая из ощущения, запоминая его покрепче, я вдруг заметила странность: кот у меня лысый, откуда же ощущение пушистости?
«Не спорь с подсознанием, Зоя, — говорила мне в подобных случаях
