я не понимаю, чего Кай от меня хочет. Он хочет закончить то, на чём мы остановились в клубе.
Уязвленное самолюбие? Да какая мне разница. Я просто не хочу потерять эту работу. Мне уже и так не раз намекнули, что я блатная, еще и косячу. Блин, это первая работа. Я научусь всему, если меня конечно не вышибут.
Стучу. Толкнув дверь, захожу в кабинет.
Кай говорит по телефону, смеется. Заметил меня, но все равно продолжает разговор. И по обрывкам фраз понимаю, что его собеседница девушка.
У меня начинают гореть щеки, топчусь на месте, не зная, что делать дальше.
— С меня ужин. Да, ладно я сам тебя позже наберу. — отбивает звонок.
— Привет. — прокашливаюсь.
— Привет, каратистка.
Это никогда не кончится. Я уже извинилась сто раз, но ему этого мало.
— Я могу извиниться еще раз. Но тебе ведь не это нужно?
Устав от вечных придирок и замечаний, я начала огрызаться и между нами стали случаться перепалки, в которых мы незаметно перешли на ты. Когда мы спорили в последний раз Иван надел 3д-очки, достал поп-корн и попросил остальных заткнуться.
Я заткнулась первая, как только до меня дошло, что весь отдел с интересом следит за нашими разборками. Стояла красная, как рак от стыда, а Кай отобрал попкорн у Ростова со словами:
— В следующий раз купи сладкий! — свалил к себе в кабинет.
Мне хотелось сквозь землю провалиться, а он шёл и ел попкорн!
Я злюсь и это очевидно, но Айсберга это не трогает. Иван рассказал, что это прозвище к нему приклеилось еще в подростковом возрасте, тренер по боксу так прозвал. Вот уж действительно ледяная глыба, ничем его не пронять.
— Нет, не это. — Снежинский крутит в руках ручку, слегка покачиваясь в кресле.
— Мы оба понимаем, что наше знакомство началось неудачно. И этого не исправить. И то, что ты оказался моим боссом, меня тоже не радует. Но мне нравится в компании, и мне очень, нужна эта работа.
Я максимально честна. Пожалуйста, услышь меня.
— Это я уже понял, иначе ты бы уже давно сбежала. — усмехается— Не каждая выдержит такую стажировку.
Сверлим друг друга взглядами.
— Ты блатная, без образования, без опыта и косячишь. На той неделе не на ту почту отправила прайс, а когда и без того проблемный Прохоров наконец-то к нам дозвонился, ты ему нахамила. Это чуть не стоило мне контракта.
Да блин, я и так была как лошадь в мыле от твоих же тупых поручений и вечных претензий, расстроенная этой историей с почтой. И этот Прохоров так не вовремя позвонил. Зачем я вообще взяла трубку? Потому что Леночка рыдала в туалете после очередного расставания с парнем.
— Всё так и я, правда, сожалею, но я исправлюсь, и буду очень стараться! — складываю руки в молящем жесте.
Давай поверь мне, говнюк.
— Этого мало, Маша. Что ещё ты можешь мне предложить? — щурится качок, азартно прикусив губу.
Не прокатило. Он и сам понимает, нет у меня ничего. Кроме меня.
— Секс? Ты этого хочешь? — хриплю убито.
Не договорились. Придется продаться. Возможно, это не такая уж высокая цена за шанс найти сестру.
— Хочу, по-моему, еще в клубе это было очевидно. Я парень настойчивый и изобретательный. — хмыкает подмигнув мне.
Это он намекнул, что сделает мою жизнь еще веселее? Тогда меня точно вышибут. Зажмуриваюсь, мысленно стараюсь договориться с внутренним ребенком.
Зарёванная девочка внутри топает ногами и орет что это нечестно. Но в моей жизни вообще было мало справедливости. Начиная с того, что родная мать отвезла нас с сестрой в детский дом. Она любила нас, я это точно помню, значит, была причина. И я её выясню, но для этого мне нужны деньги, много денег.
— Я согласна, но у меня есть условие. Это будет один раз, плюс ты гарантируешь мне успешное прохождение стажировки и премию равную зарплате ближайшие три месяца.
Если мне придется переехать у меня должна быть подушка безопасности.
— Согласен. Но у меня тоже условие: мы сделаем это прямо сейчас.
Кай встаёт с кресла, что-то быстро пишет на цветных стикерах и лепит на монитор компьютера.
Когда мы подъезжаем, к какому-то пригородному отелю я понимаю, что погорячилась. Очень, мне страшно.
Я никогда особо не цеплялась за свою девственность, есть и есть, но всегда думала, мой первый раз будет с парнем, который мне будет нравиться. А не бесить. И почему у меня всё через жопу?
— Не передумала?
— А ты? — пожалуйста, пожалуйста, скажи, что это просто тупой развод, что мой прогиб засчитан и на этом всё.
Мне так нужна эта работа, ну нигде больше мне не будут столько платить! А я уже и детектива нашла, но он стоит столько, что мне придется продать почку только ему на аванс и вторую, чтоб с ним рассчитаться.
— Пошли. — выходит первый, хлопает дверью.
Пока нас оформляют, усердно рассматриваю пол. Белая плитка в чёрный ромбик. Меня мутит от такого количества углов.
Боже, как стыдно.
Наверняка эта тётка администратор прекрасно понимает, зачем мы сюда приехали. Смотрит осуждающе.
Почему отель? Я точно знаю, что у Снежинского есть своя квартира и живёт он один. Почему нельзя было поехать туда? Наверняка там было бы комфортнее, спокойнее, чем здесь. Мне уж точно. Но нет, надо было притащить меня сюда, неизвестно кто и чем тут занимался.
Кому я вру? Конечно, известно чем, а я не хочу! Что ж ты такая сволочь неуступчивая?
— Тридцать восьмой номер. — зачем то сообщает Кай.
Как только двери лифта закрываются, забиваюсь в угол кабины, сложив руки на груди, залипаю в пол.
— Слушай, я понимаю что тут не пять звёзд. — начинает говно-босс.
— По фигу! — обрываю его и нетерпеливо стучу каблуком, быстрее бы всё закончить и свалить, как же тут неуютно.
Снежинский находит номер, пропускает меня вперёд. Джентельмен херов.
Вычурная лепнина на потолке, золотые обои, тяжелые горчичные шторы. На бордель смахивает. Плазма на стене, мини бар. Огромная кровать.
Мне здесь не нравится.
— Чудный номер, просто мечта. — сарказм наше всё.
Говно-босс равнодушно пожимает плечами.
— Сама сказала по фиг, пить что-нибудь будем? Или сразу к делу перейдём?
Понятно, что мы не влюблённая парочка и у нас не свидание. Но зачем нагнетать? Он ведь специально ведёт себя как мудак.
— Не терпится? Ты же вроде главный мачо? Из желающих, небось, очередь? — разуваюсь, снимаю кожанку, прохожу к окну.
А вид ничего, толи роща толи лес. Осенняя листва оранжевыми и бордовыми всполохами разбавляет густую зеленую полосу.
— Только я
