для него грацией кружился в танце, не отрывая влюблённого взгляда от черноокой Изабо. А она таинственно посматривала на него из-под длиннющих ресниц и призывно улыбалась.
— Меньше, чем на командира подразделения, она не согласна, — усмехнулся Азаров, следя за этой парой. — Как бы она не проверила на нём свои приворотные чары.
— Не думаю, что назавтра он об этом вспомнит, — пожала плечами я. — Он одержим только работой, а так ему и дома хорошо. Ему нужна женщина, которая умеет варить борщ и не говорит под руку. Потому он счастливо женат уже двадцать лет. А Изабо — это так, страсть к скоростным гонкам на окраине солнечной системы.
— Будем надеяться, — кивнул Азаров.
В этот момент Илд запнулась, и Бен Олдридж едва успел подхватить её за секунду до падения на чей-то столик. Она страшно смутилась, а он, сжав в ладонях её трепещущие пальчики, говорил ей что-то успокаивающее, ласково улыбаясь. Это тогда удивило меня. Высокий и худощавый с узким лицом, раскосыми бледно-голубыми глазами и чуть вьющимися чёрными волосами, с безупречными манерами и холодной сдержанностью, он всегда казался мне снобом. Я знала, что в экипаже его недолюбливают и побаиваются, считают высокомерным и чрезмерно придирчивым. Последнее, по мнению Хока, не недостаток, а достоинство для старпома. А Джулиан узнав, что полное его имя Бенедикт Сайрус Олдридж, как то заметил, что он такой же странный и английский, как и его имя. Потому увидев такую трогательную заботу о растерявшейся девушке, я была приятно удивлена.
— У тебя необычный старпом, — поделилась я своим наблюдением.
— У тебя тоже, — улыбнулся Азаров.
— Я не о том. Он выглядит немного странно, как персонаж готического романа. Мне кажется, что облик выдает неординарность его натуры.
— Трудно спорить.
— И у него наверняка есть способности к магии. И немалые. Поэтому ты его взял в экипаж?
— Он держит всех в узде, и мне не приходится отвлекаться на мелочи, — ответил Азаров, покосился на меня и, заметив, как я вздёрнула бровь, сдался. Наверно подействовало шампанское. — Ладно, но только между нами. Бен не из тех магов, что размахивают волшебными палочками, но он многое может. Его дар опасен, однако если поставить его на службу человечеству, он станет более чем полезным. Бен слишком независим, его душа — потёмки, но я верю ему. И при этом предпочитаю держать при себе.
Я невольно нахмурилась.
— Это напоминает истину о том, что друзей нужно держать близко, а врагов ещё ближе.
Азаров задумчиво посмотрел на меня и перевёл взгляд на Олдриджа, который с лёгкостью летящего по ветру пера снова кружил в вихре вальса Илд, совершенно одуревшую от его обаяния.
Да, ключ к этой тайне может быть вовсе не в Азарове. Сколько ещё таких странных личностей с магическими способностями собрал он на борту «Паладина»? Мне самой когда-то говорили, что иметь в экипаже людей с паранормальными способностями всё равно, что сидеть на пороховой бочке. Но своим-то я доверяла. Впрочем, Азаров своим — тоже. Однако насколько можно доверять тому, чей дар опасен, а душа — потёмки? И дело даже не в Бене. Изабо тоже не овечка. И независимый молчаливый второй помощник Джим Ноттингем с вечной загадочной полуулыбкой на губах. И заносчивый и резкий стрелок Алонсо Кабрера, с которым предпочитают не связываться на флотских спортивных играх, потому что он не умеет проигрывать и как-то хитро жульничает, чтоб выиграть. Что, если бочка под Азаровым всё-таки рванула?
Впрочем, я снова ушла в тёмную область гипотетических догадок. Да и к чему они, если итак ясно, что мы всё равно ничего там не найдём и через неделю, посыпав голову пеплом, вернёмся на Землю, чтоб жить дальше?
Глава 2
Спустя трое суток, я вошла на мостик «Пилигрима» и остановилась возле центрального пульта, глядя вверх, на фронтальные экраны, где вскоре стационарная картинка звёздного неба должна была смениться реальной картиной уже знакомой нам звёздной системы. Вахтенные сидели на своих местах, Хок был готов к маневру, положив руки на штурвал. В стороне стояли свободные от вахты стрелки. Можно было не сомневаться, что и остальные члены экипажа сейчас застыли перед мониторами в своих отсеках с такими же мрачными, решительными и немного скорбными лицами. Мы отдавали последний долг нашим товарищам. Увы, теперь мы могли воспринимать эту экспедицию только так.
— Пять минут до выхода из гиперпространства, командор, — доложил старший пилот Дэн Кроу.
— Хорошо, — кивнула я. — Командуйте, старпом.
Под звук его голоса, отдающего отрывистые команды офицерам, я спустилась вниз, к дублирующим пультам, расположенным вдоль нижней площадки, полукольцом огибающей отсек.
Появившееся изображение с забортных камер было мне уже знакомо. Жёлтая, а вернее, оранжеватая из-за применённых светофильтров звезда сияла чуть слева, рядом с ней плыл серый гигант, который в этот момент казался почти такого же размера, и где-то далеко голубел шар второго газового гиганта. Каменный шарик ядовитой планеты был не виден, видимо, от нас его закрывала звезда.
— Вышли хорошо, — сообщил Хок, — входим в систему.
Картинка развернулась, и звезда переместилась в центр экрана, а серый гигант двинулся направо. Баркентина устремилась мимо него в сторону звезды.
— Сначала обследуем планету? — прозвучал рядом рычащий баритон Белого Волка. — Потом пройдёмся по крупным астероидам.
— Да, как обычно, — согласилась я. — Включите сканирование и ещё раз обследуйте пространство на предмет обломков и искусственных аппаратов.
— Как всегда… — без особого энтузиазма отозвался из динамиков Донцов, сидевший за длинным пультом наверху, над командным отсеком, куда выходили террасой стрелковые помещения.
Теперь, когда мы снова оказались здесь, всем стало ясно, что мы уже обыскали всё, и нет никакой надежды найти ещё хоть какую-то зацепку. В огромном гулком зале царило молчание, только мерно попискивали на разные голоса приборы, развившие активную деятельность, прослушивая и осматривая всё вокруг.
Огромный шар серого гиганта тяжело прополз мимо, тускло отливая белёсыми завихрениями газовых ураганов на поверхности. После этого картина на экране словно застыла. Медленное перемещение звезды и голубого гиганта на таком расстоянии было неуловимо для глаза. Впереди едва заметно проступал длинный рой серых точек — внешний астероидный пояс.
Молчание становилось гнетущим. Все гипотезы и предположения, даже самые фантастические уже были высказаны, все вопросы заданы. И никто не решался сказать вслух самую очевидную истину: всё это впустую. Мы снова ничего тут не найдём.
— Так, а это что? — вдруг раздался удивлённый голос Вербицкого, и все резко повернулись к нему.
Придерживая наушники одной рукой, вторую он поднял, призывая то ли к вниманию, то ли к тишине.
— Что-то
