— Для тебя — может быть! Элси тебе безразлична, ты не питаешь к ней никаких чувств, кроме раздражения. А для меня дороже ее нет ничего на свете. — Тут в голове Люччи возникла новая мысль и она прищурилась. — А, кажется, я понимаю, какие соображения привели тебя сюда! Ты решил, что наконец избавился от Элси и теперь можешь забрать меня к себе, чтобы в дальнейшем персонально контролировать каждый мой шаг, не прибегая к услугам таких людей, как Кэтти и ей подобные! Тем самым ты создашь для окружающих видимость нормальной семьи, что немаловажно для твоего престижа. Угадала?
В глазах Арни промелькнуло выражение легкого презрения.
— Не суди о других по себе, дорогая, — процедил он сквозь зубы. — Это в твоем характере заворачивать интриги, а я привык играть честно.
— Вот как? Почему же тогда ты пытаешься помешать мне дождаться сведений об Элси?
Он усмехнулся.
— У меня и в мыслях этого нет. Просто тебе не нужно сидеть тут ради получения информации. Я связался со здешним Центром по чрезвычайным ситуациям и распорядился с нынешнего дня все сведения об Элси, если таковые появятся, направлять по моему адресу в Нью‑Йорке. Вдобавок я дал все возможные номера телефонов, по которым со мной можно связаться. Если позвонят домой, ты первая обо всем узнаешь. Кроме того, никто не возбраняет тебе самой звонить, куда ты только сочтешь нужным.
Люччи задумалась. В словах Арни содержался здравый смысл, но ей почему‑то боязно было покидать свой дом. Казалось, стоит уехать отсюда — и она больше никогда не увидит Элси. Да и совместная жизнь с Арни представлялась ей невозможной.
Вернее, нет, не так. Люччи многое отдала бы за то, чтобы возобновить прежнее житье, но именно прежнее — счастливое, безоблачное, пронизанное взаимной любовью и нежностью. Сейчас же, по прошествии почти четырех лет, оказаться вдруг с Арни под одной крышей… Ей даже как‑то странно было думать об этом. И потом, что это будет за жизнь? Параллельное существование? Холодное «здравствуй» по утрам и «спокойной ночи» по вечерам? А днем, когда Арни находится в своем офисе, одинокое бдение у телефона?
Впрочем, с некоторых пор Люччи привыкла к одиночеству. И даже полюбила. Правда, его нельзя было назвать полным, потому что хотя в жизни Люччи и отсутствовал мужчина, зато рядом постоянно находилась дочурка.
Стоило ей подумать об этом, как она, почти физически ощутив прикосновение маленькой ручки к своей ладони, прикусила губу, чтобы не расплакаться.
Пристально наблюдавший за ней Арни, видя ее сомнения, добавил:
— Не забудь, в случае наводнения у тебя перестанет работать телефон. Представь, что получится: мобильником ты не можешь пользоваться уже сейчас, потому что его нельзя зарядить из‑за отсутствия электричества, а вдобавок исчезнет и обычная связь. Как ты тогда думаешь добывать сведения об Элси?
Люччи испуганно вкинула на него взгляд. Подобая мысль не приходила ей в голову, хотя все, казалось бы, лежало на поверхности, ведь, находясь в зоне бедствия, следует ожидать разного рода непредвиденных обстоятельств. Впрочем, в данном случае предвидеть их было просто, они логически вытекали из самого факта наводнения, при котором окажутся затопленными все подземные коммуникации.
— Что, видишь теперь, как я прав? — хмыкнул Арни.
Она отвела взгляд.
— Как всегда.
— Это упрек?
— Что ты! — невесело усмехнулась Люччи. — Скорее комплимент.
— Ладно, оставим взаимные колкости. Ближе к делу: ты поедешь со мной?
Наступило молчание. Люччи все раздумывала, а Арни с явным напряжением ждал ее решения. Наконец он не выдержал и вновь погладил ее по щеке тыльной стороной ладони.
— Послушай, ты ведь умница, должна понимать, что тебе здесь опасно… и незачем оставаться.
Она отпрянула.
— Не прикасайся ко мне! Ты рад, что Элси исчезла, я знаю! Это устраивает тебя по всем статьям.
Арни опустил руку.
— Я слушаю всю эту чушь только потому, что в каком‑то смысле ты сейчас не в себе. В противном случае наш разговор давно бы прекратился. Ответить же могу лишь следующее: я приложу все усилия, чтобы разыскать твою дочь.
Твою дочь! Снова эти ненавистные слова. Люччи открыла было рот, чтобы что‑то произнести, но в следующее мгновение плотно сжала губы. Пререканиями делу не поможешь. В конце концов, какая разница, что Арни думает об Элси, главное, чтобы она нашлась.
— Надеюсь, ты понимаешь, что у меня гораздо больше возможностей, чем у тебя? Мое финансовое положение позволяет мне привлечь к поискам любые силы, и я это сделаю, потому что мне важен результат.
— Какой? — мрачно обронила Люччи.
— Положительный, уверяю тебя, — хмуро ответил он.
— То есть ты хочешь, чтобы Элси нашлась? Но зачем это тебе?
Арни нервно дернул плечом.
— Хотя бы ради принципа. Устраивает тебя такой ответ? Тогда собирай все необходимое и поедем. Детские вещи не забудь положить — надеюсь, пригодятся. Да, и фотографию твоей дочери обязательно захвати, если таковая найдется. Мало ли что, вдруг понадобится снимок.
— Постой, если ты по‑прежнему живешь со своей матерью, я никуда не поеду, — произнесла Люччи, стараясь говорить как можно спокойнее.
На минуту наступило молчание, затем Арни хмуро ответил:
— В настоящее время мы живем раздельно. Она вздохнула.
— Ну если так…
4
Хоть Люччи и не очень поверила тому, что сказал Арни относительно своей заинтересованности в положительном исходе поисков Элси, его предложение показалось ей весьма разумным. Впрочем, как и все, что он делал или говорил. Не мешкая, она наскоро собрала в саквояж на колесиках вещи, в основном принадлежавшие Элси, и Арни повел ее к выходу.
Во дворе стоял вместительный фургон «форд», в котором кроме водителя находились Рон Ковальски и Нина Питерсон. Когда Люччи и Арни сели, в салоне осталось достаточно места еще как минимум для двоих.
— В аэропорт, Рич, — сказал Арни, обращаясь к шоферу, и тут Люччи поняла, что этот автомобиль он привез с собой в своем личном самолете.
Что ж, у него действительно больше возможностей, чем у меня, промчалось в ее голове. И если он сумеет отыскать Элси, я… буду очень ему признательна.
В течение всего перелета до Нью‑Йорка они находились в отдельном персональном отсеке Арни.
— Это мой кабинет, — сказал он, делая рукой широкий жест. — Располагайся. — А когда Люччи опустилась в удобное мягкое кресло, открыл бар и спросил: — Плеснуть тебе чего‑нибудь? У меня здесь неплохой выбор. Хочешь бренди? Или коньяку?
Она покачала головой.
— Мистер Ковальски дал мне лекарство. Наверное, я не должна пить спиртное.
