возле ворот. Что было логично, но бессмысленно. Впрочем, ничего больше они все равно сделать бы не могли: конюшня (точнее, то, что от нее осталось) горела ярким бездымным пламенем, усадьбы как таковой больше не существовало, а остальные строения остались более-менее в неприкосновенности.
Странный пожар, нелогичный какой-то.
А дальше события развивались совершенно предсказуемо. Хотя и не сказал бы, что мне это доставило хоть немного удовольствия.
Спустя примерно час (около 100–120 минут) ко мне подошли двое. Капитан пожарной команды, в начищенном шлеме и оранжевом «боевом» костюме из пропитанной каким-то негорючим составом грубой ткани. И с ним чиновник со знаком классности (кажется, 7 или 8 ранг). Длинный, тощий, в круглых очках, которые постоянно поправлял и протирал белым (когда-то) платочком. Что в условиях постоянно летящей копоти не очень-то помогало.
— Здравствуйте, я советник юстиции 3-го ранга Карташов Сергей Симеонович, — представился чиновник. Я прибыл сюда по официальному поручению, чтобы разобраться в происходящем. А вы, простите, кто такие? На каком основании находитесь на территории?
— Мезенцев, Афанасий Матвеевич, — представился я. — Член семьи и, очевидно, теперь уже владелец этого поместья. А это Юджин, мой слуга и ординарец.
— Отлично. Согласно имеющимся у мен документам от градоуправления, эта усадьба действительно принадлежит семейству Мезенцевых. Владелец Мезенцев Матвей Ипполитович. Кем вы приходитесь владельцу?
— Ну, если бы Вы, Сергей Симеонович, обратили внимание на отчество, то и сами догадались бы, что я сын бывшего владельца усадьбы.
— Очень хорошо. Но почему Вы так уверенно говорите о владельце в прошедшем времени? Что-то знаете о том, что он погиб? У меня пока что нет такой информации!
— Когда я около часа назад уезжал из дома, он, вместе с остальными членами семьи, оставался здесь. И они собирались обедать. Так что, скорее всего, он остался в здании, когда произошел взрыв. Я хотел бы ошибаться, но боюсь, что пережить такое не в силах никто.
— Значит, вы уверены, что все остальные члены семьи, погибли? А как случилось, что Вы так вовремя улизнули из здания?
— Да никуда я не «улизывал»! Просто мы с отцом в очередной раз начали разговор о моем будущем. Он требовал, чтобы я отправился поступать в Академию. Меня же мое нынешнее положение вполне устраивало, и я не собирался никуда ехать. Поэтому предпочел прекратить беспредметную дискуссию и заявил, что домашний обед меня не устраивает, и отправился в «Три пескаря». В смысле, «Осетра», это мы его так между собой называем.
— Это, кажется, из какой-то детской сказки?
— Возможно. Сейчас уже точно не помню.
— И с кем вы договорились встретиться в этом трактире?
— Да ни с кем я не договаривался! Это было спонтанное решение.
— Но вы же не собирались обедать в одиночестве? Значит, рассчитывали кого-то там встретить?
— Ну да, там в это время дня почти наверняка кто-то из нашей компании зависает!
— Например, кто? Можете назвать пару фамилий?
— К примеру, Мазини, Эраст. Это сын…
— Да, известная фамилия. Еще кто-нибудь?
— Сорокины, братья. Тимофей и Захар. Или один из них. Также собирался зайти Азарян, Гога. Моет быть, еще кто-нибудь.
— Понятен круг Ваших знакомств. Все знакомые фамилии. Как их называют, «позолоченные мальчики». Частенько вместе попадают в различные сводки. Например, не были ли Вы участником той компании, на которую на прошлой неделе составили протокол о «предосудительном поведении» и которые устроили дебош во время празднования юбилея почтенного Аарона Феофантовича Каца?
— Ну, скажете тоже, «Предосудительное»! Просто немного пошалили ребята. И нет, я в этой шалости, к сожалению, не участвовал.
— Интересен в данном случае не только круг знакомств. Но и то, что Вы деяния, однозначно указанные в Уложении как «предосудительные», называете просто «шалостями». Знаете ли, это наводит на размышления.
— Но никто же не пострадал?
— Физически нет. Но существует еще и моральная травма, указанная в судебном иске почтенного Аарона Феофантовича. По поводу которого в настоящее время продолжается расследование.
— Вот ведь склочник!
— То есть вы одобряете действия, предпринятые вашими знакомыми в отношении почтенного купца первой гильдии?
— Да ничего с ним не сделали! Подумаешь, в бочку меда посадили!
— Ну да ладно, с этим делом пуст разбирается почтенный суд. Не спорю, у некоторых из Ваших друзей весьма достойные родители, и, возможно, они сумеют как-то замять это дело.
— Да как «как-то»? Денег дадут кому нужно, и судья примет нужное решение. Что, в первый раз, что ли?
— То есть, вы сейчас признали, что Вы или кто-то из Ваших знакомых уже сумел избежать заслуженного наказания путем подкупа должностных лиц? И вы знали об этом, но не донесли в Департамент?
— Ничего я не хочу сказать, — пошел я на попятную. — Это просто мои предположения.
— Ну, хорошо, но запомним, что вы «предполагали», что за определенную взятку всегда можно избежать наказания. Поэтому и пошли на убийство.
— Какое еще убийство?
— Предполагаемое. Из корыстных побуждений. Ведь если вся Ваша семья погибла, именно Вы остаетесь старшим в роду и наследуете все движимое и недвижимое имущество? А кстати, Ваша усадьба застрахована?
— Наверное, застрахована. Я точно не знаю. Этим папа занимался.
— А в какую примерно сумму оценено все Ваше имущество? Включая загородную резиденцию, имеющиеся предприятия и застрахованное имущество?
— Да не знаю я. Никогда не интересовался. Наследником-то является мой старший брат… подождите, Вы хотите сказать, что это я подстроил все это? И убил всех своих родственников за какое-то деньги?
— Не какие-то, а очень приличные, насколько я могу судить. Тем более, в ином случае вам бы наследство не светило. Папенька Ваш был в небольших (относительно) летах, и вполне здоров. Да и брат… кажется, он был офицером армии? Да и мама тоже претендовала на часть наследства, не говоря уже о сестрах. Так что первый вопрос при расследовании преступлений всегда звучит как «Cui prodest?» В переводе в юридического, «Кому выгодно?». А я обязан внимательно рассмотреть все версии произошедшего.
— Да Вы с ума сошла! Какое Вы имеете право предъявлять мне такие обвинения?
— Заметьте Афанасий Матвеевич, я еще никого не обвиняю. Я пытаюсь выяснить все факты, связанные с этим происшествием. Поэтому успокойтесь и расскажите все по порядку. Итак, в котором часу вы покинули дом?
— Понятия не имею! Впрочем, имею. Как раз, когда я выезжал за ворота, на ратуше пробили три склянки. То есть из дома я вышел примерно без десяти минут три. При этом все были еще живы.
— Отлично. Итак, вы отправились в таверну «Три Осетра» на экипаже. В котором часу Вы до нее добрались?
— Я до нее не добрался. По дороге я получил странное
