он здесь, но я чувствую, что он следит за каждым моим движением.
Это всегда было похоже на взгляд циклопа, когда дело касалось Алека. Его глаза обжигают мою кожу каждый раз, когда его взгляд останавливается на моем, и я начинаю спотыкаться, переоценивая все, зная, что он наблюдает, а он всегда наблюдает. Как только моя тарелка наполняется, я иду к выходу из комнаты, подпрыгивая, когда его бутылка с водой ударяется о столешницу.
— Я предлагаю тебе держать ваши маленькие отношения подальше от Чёрной линии. Если только ты не считаешь, что тренировать своего парня это особый навык.
Задыхаясь, я поворачиваюсь к нему лицом, но снова мне не хватает слов. Скрестив руки на широкой груди, он прожигает меня сердитым взглядом. Он ухмыляется, это уродливо и полно злобы.
— Ты не собираешься отрицать, что ты, блядь, на часах? В моём распоряжении? В конце концов, я твой начальник.
— Что? — Мои глаза широко распахиваются, и его ухмылка исчезает, чистое презрение застилает его черты.
О Боже мой … Роуэн. Он был повсюду вокруг меня этим утром, но это было далеко от того, что Алек вообразил себе.
Подожди. Алек… видел?
Убейте меня.
Что я могу сказать? Я не могу этого отрицать, он явно наблюдал.
Я встречаюсь с ним взглядом и вижу, что он стал немного более напряженным не таким злым, но более… навязчивым.
— Я бы сказала, что это было не то, на что похоже, но это не только не твое дело, но и этого не должно было произойти в принципе, вот так открыто, но я не буду оправдываться. — Уголки его глаз слегка морщатся. — Я могу, по крайней мере, сказать лишь, что это больше не повторится.
С этими словами я разворачиваюсь, чтобы выйти.
Только тогда я замечаю, что кресло, напротив него выдвинуто приглашая меня присоединиться, а перед ним стоит свежая бутылка воды и салфетки.
А я уже в шаге от того, чтобы уйти. Я смотрю на него, нахмурив брови, на моем лице идеальная картина замешательства. Он не отрывает глаз от своей еды.
— Иди.
Одно слово, и внезапно я чувствую, как тяжесть легла мне на грудь. Мои ноги отказываются двигаться, а мои глаза не слушаются, когда я говорю им не смотреть на него.
Больно.
Я услышала это в его голосе. Это было маленькое, почти незаметное, но это было ново, поэтому сквозь вездесущий гнев я уловила это.
Он хотел, чтобы я посидела с ним и наслаждалась едой. Давление усиливается, становится труднее дышать, и я отвожу взгляд, а затем снова смотрю на него.
— Иди, Оукли.
Он по-прежнему не смотрит на меня, и когда я выхожу, опустив голову внезапно потеряв аппетит, я кое-что понимаю.
Я никогда не могла вынести сердитого Алека, но обиженного … он опасен.
Глава 4
Оукли
— Свободное время закончилось! — Кричит Алек с конца коридора.
Я смотрю на часы и закатываю глаза, запихивая в рот последний кусочек банана, пока направляюсь в кабинет Алека. Похоже, у него сложилось впечатление, что он здесь главный, и до сих пор я думаю, что легче позволить ему поверить в это. Мне нужно выбирать сражения, и я думаю, что приберегу свои боеприпасы для другого.
— Ты звонил, о могущественный.
Он не оборачивается, а начинает перебирать файлы на своем столе.
— Этот умный рот… Лучше будь осторожна, Оукли. Я думаю, мне это нравится.
Мои глаза устремляются к его затылку, сужаясь, когда я внезапно начинаю беспокоиться.
— О, пожалуйста, в этом нет ничего нового, и ты ненавидишь, когда тебе бросают вызов в любом случае, особенно когда это исходит от меня.
— Следи за тем, как ты формулируешь порядок вещей. Ты бросила вызов мне? Люблю каждую секунду этого. Вызов тебе? Вот тогда-то все и станет скользким.
Я качаю головой.
— Прости, тебе что-то нужно? Потому что я не говорю на языке загадок.
— Конечно, ты знаешь. Ты просто предпочитаете игнорировать это. Но ты не сможешь делать это вечно.
— Я собираюсь вернуться к работе, раз уж ты ведешь себя как драматический придурок, — огрызаюсь я, взволнованная и смущенная.
— Это, должно быть, что-то новенькое, вся эта болтовня, которую ты рассказываешь. Я не очень-то это помню.
— Нет?
— Нет.
— Даже в тот раз, когда ты появился на вечеринке Сэма Харриса с единственной целью смутить меня? Потому что я точно помню, как ты говорил мне то же самое.
Он усмехается, и я смотрю ему в спину.
— Точно. Ты сказала мне поцеловать тебя в задницу, но разозлилась, когда я сказал тебе наклониться, чтобы я мог сделать это. Ты скулила целый час из-за этого.
— Из-за тебя все выглядело так, будто мы спали вместе!
— И что? Сэм пригласил тебя на вечеринку, чтобы он мог трахнуть тебя, — говорит он мне, как будто это делает его лучше. — Этого не должно было случиться.
Мое лицо вспыхивает, когда я вспоминаю это. Все считали меня шлюхой, пока Роуэн не вернулся из поездки, в которой он был со своим классом истории, и не поставил их на место. Идиоты.
— Напомни мне еще, Оукли.
— Выпускной бал.
— О, да. Это была хорошая ночь. — Он оглядывается через плечо, позволяя увидеть его ухмылку, а затем поворачивается обратно.
— Ты заплатил водителю лимузина! Заставил его проехать мимо моего дома, прежде чем отправиться на афтепати, зная, что мой отец был в гараже, проводил вечер покера, что означало, что я была под замком до конца ночи!
— Опять же, ты скулила целый час, прежде чем твой отец сказал тебе идти внутрь. — Он медленно поворачивается. — В тот вечер я впервые выпил с ним пива.
Он смотрит на меня, когда я хмурюсь на него. Скрестив одну руку, он хватается за левый бицепс, в правой руке у него напильник.
— Помнишь, как ты потеряла свое удостоверение личности и сезонный абонемент прямо перед тем, как отправиться на выходные в "Северную Звезду"?
У меня отвисает челюсть, глаза сужаются.
Он не улыбается, просто сгибает одну ногу и откидывается на спинку своего стола. Он наклоняет голову, его глаза цвета морской капусты наблюдают за мной, изучают меня.
— Ты так и не поняла этого, не так ли?
— Нет, но теперь, когда я думаю об этом, это имеет смысл.
— Так ли это? — Его глаза прищуриваются. Лёгкость, с которой он произносит слова, делают его почти игривым.
Я не знаю, как справиться с потенциально игривым Алеком, поэтому я пожимаю плечом.
— Ну, ты был тем, кто, казалось, всегда старался изо всех сил, чтобы убедиться, что у меня все хреново.
Он неторопливо кивает.
— Еще какие-нибудь признания? — Я приподнимаю светлую бровь.
— Много. И каждая из них служила своей цели. Сработала как по волшебству.
— Хотя… я рада, что то, что
