Страйк. — Как дела?
Звонивший по телефону был его старым другом, хотя Страйку было трудно вспомнить его настоящее имя. Мать Страйка, Леда, соскребла с улицы безродного и неисправимо преступного шестнадцатилетнего Штыря после того, как его порезали, и привела домой, в их сквот. Впоследствии Штырь стал чем-то вроде сводного брата Страйка и, вероятно, был единственным человеком, который никогда не видел никаких недостатков в неизлечимо взбалмошной, гоняющейся за новизной Леде.
— Нужна помощь, — сказал Штырь.
— Говори, — сказал Страйк.
— Нужно найти чувака.
— Зачем? — спросил Страйк.
— Нет, это не то, что ты думаешь, — сказал Штырь. — Я не собираюсь связываться с ним.
— Хорошо, — сказал Страйк, затягиваясь вейпом, который продолжал снабжать его никотином. — Кто он такой?
— Отец Энджел.
— Чей отец?
— Энджел, — сказал Штырь, — моя падчерица.
— О, — удивился Страйк. — Ты женился?
— Нет, — нетерпеливо сказал Штырь, — но я живу с ее мамой, врубился?
— Что это, алименты?
— Нет, — сказал Штырь. — Мы только что узнали, что у Энджел лейкемия.
— Дерьмо, — сказал пораженный Страйк. — Мне жаль.
— И она хочет увидеть своего настоящего отца, а мы понятия не имеем, где он. Он — дрянь, — сказал Штырь, — только не моего сорта.
Страйк это понимал, поскольку связи Штыря в криминальном мире Лондона были обширны, и он мог бы с легкостью найти профессионального афериста.
— Хорошо, назови мне имя и дату рождения, — сказал Страйк, потянувшись за ручкой и блокнотом. Штырь так и сделал, затем спросил:
— Сколько?
— Будешь должен, — сказал Страйк.
— Серьезно? — удивился Штырь. — Тогда хорошо. Давай, Бунзен.
Всегда не терпящий ненужных телефонных разговоров, Штырь повесил трубку, и Страйк вернулся к своим брокколи и лососю, сожалея о больном ребенке, которая хотела увидеть своего отца, но, тем не менее, размышляя о том, что было бы полезно иметь в должниках Штыря. Небольшие наводки и обрывки информации, которые Страйк получал от своего старого друга и которые иногда бывали полезны, когда Страйку нужна была приманка для связи с полицией, резко возросли в цене по мере того, как агентство Страйка становилось все более успешным.
Приготовив еду, Страйк отнес свою тарелку к маленькому кухонному столику, но прежде чем он успел сесть, его мобильный зазвонил во второй раз. Звонок был переадресован со стационарного телефона офиса. Он помедлил, прежде чем поднять трубку, потому что ему казалось, что он знает, кого он сейчас услышит.
— Страйк.
— Привет, Блюи, — произнес слегка невнятный голос. Было много фонового шума, включая голос и музыку.
Это был второй раз, когда Шарлотта звонила ему за неделю. Поскольку у нее больше не было номера его мобильного телефона, телефон в офисе был единственным способом связаться с ним.
— Я занят, Шарлотта, — сказал он холодным голосом.
— Я знала, что ты скажешь… Я в ужасном клубе. Ты бы его возненавидел…
— Я занят, — повторил он и повесил трубку. Он ожидал, что она позвонит снова, и она позвонила. Он перевел звонок на голосовую почту и снял пиджак. При этом он услышал шорох в кармане и вытащил лист бумаги, которого там быть не должно. Развернув его, он увидел номер мобильного телефона и имя “Бижу Уоткинс”. Должно быть, она очень ловкая, подумал он, раз сунула это ему в карман так, что он даже не почувствовал. Он разорвал лист бумаги пополам, выбросил его в корзину и сел есть.
Глава 4
Девять на третьем месте означает:
Когда в семье разгораются страсти,
Слишком большая строгость вызывает угрызения совести.
И-Цзин или Книга Перемен
В одиннадцать часов в последний вторник февраля Страйк и Робин вместе отправились на такси из своего офиса в “Реформ-клуб” — большое серое здание девятнадцатого века, стоявшее на Пэлл-Мэлл.
— Сэр Колин в кофейне, — сказал служащий во фраке, который назвал их имена у дверей и повел через огромный атриум. Робин, которая думала, что она выглядит достаточно элегантно в черных брюках и свитере, который позже также подойдет ей для работы по наблюдению, теперь чувствовала себя слегка неодетой. Белые мраморные бюсты стояли на страже на квадратных постаментах, а большие написанные маслом портреты выдающихся Вигов* благосклонно взирали с золотых рам, в то время как колонны из рифленого камня поднимались от выложенного плиткой пола к балкону первого этажа, а затем к сводчатому стеклянному потолку. (*Виги — представители либеральной буржуазии XVIII-XIX вв. — прим.пер)
Кофейня, которая представляла собой маленькое и уютное помещение, превратилась в не менее величественную столовую с зелеными, красными и золотыми стенами, длинными окнами и позолоченными люстрами с матовыми стеклянными шарами. Был занят только один столик, и Робин сразу узнала их потенциального клиента, потому что искала его накануне вечером.
Сэр Колин Эденсор, родившийся в семье рабочего в Манчестере, сделал блестящую карьеру на государственной службе, кульминацией которой стал рыцарский титул. В настоящее время он являлся покровителем нескольких благотворительных организаций, занимающихся вопросами образования и защиты детей, и имел спокойную репутацию интеллигентного и честного человека. За последние двенадцать месяцев его имя, которое до сих пор фигурировало только в газетах, попало в таблоиды, потому что язвительные замечания Эденсора о Всеобщей Гуманитарной Церкви вызвали критику со стороны широкого круга людей, включая известную актрису, уважаемого писателя и различных журналистов поп-культуры, все из которых изображали Эденсора как богача, разъяренного тем, что его сын растрачивает свой трастовый фонд на помощь бедным.
Богатство сэра Колина пришло к нему благодаря женитьбе на дочери человека, который заработал много миллионов на сети магазинов одежды. Пара, похоже, была счастлива вместе, учитывая, что брак продлился сорок лет. Салли умерла всего два месяца назад, оставив после себя троих сыновей, из которых Уильям был младше остальных на десять лет. Робин предположила, что двое мужчин, сидевших рядом со сэром Колином, были его старшими сыновьями.
— Ваши гости, сэр Колин, — сказал служащий, фактически не кланяясь, хотя тон его был тихим и почтительным.
— Доброе утро, — сказал сэр Колин, улыбаясь, поднимаясь на ноги и пожимая руки детективам.
У их потенциального клиента была густая копна седых волос и лицо такого типа, которое вызывает симпатию и доверие. На его лице были морщинки от смеха, уголки рта были естественно приподняты, а карие глаза за бифокальными очками в золотой оправе
