– Спасибо, – прошептала Лили и задумалась о своей новой товарке.
Сама она, наверное, не так приветливо встретила бы незваную гостью, если бы та вломилась в ее тесную комнатку и еще более тесную постель в третьем часу утра. Однако Лауди, казалось, искренне обрадовалась компании, и это навело Лили на мысль о том, что жизнь в громадном особняке, похожем на средневековый замок, может показаться молодой девушке очень одинокой. Семнадцатилетняя Лауди сообщила, что работает в Даркстоуне уже два года. Коротконогая, коренастенькая, с маленькой грудью и широкими бедрами, она казалась крепкой, гораздо крепче Лили. Ее черные волосы были коротко острижены и вились веселыми кудряшками вокруг живого, смышленого личика. Один из передних зубов был со щербинкой, и всякий раз, когда она улыбалась (а улыбалась она частенько), этот щербатый зуб придавал ей игривый и хитроватый вид. Лили с трудом понимала ее сильнейший корнуэльский акцент, имевший весьма мало общего даже с простонародным английским. К счастью, Лауди говорила медленно, с обдуманной неторопливостью, и это давало Лили время расшифровать только что произнесенную фразу еще до начала следующей.
– Как тут работается? – прошептала Лили в темноте.
На самом деле ей хотелось узнать, что представляет собой хозяин и часто ли происходят сцены, подобные той, которую ей только что довелось увидеть внизу, или же это случайность. Но оказалось, что у Лауди крепкий сон, она, видимо, не слышала ни пистолетных выстрелов, ни падающих люстр, а поскольку Лили дала слово человеку по имени Кобб, что ничего не скажет о происшедшем, она не могла задать прямой вопрос.
– Ну.., не лучше, не хуже, чем в других местах, – Лауди зевнула и повернулась на бок. – Ты, главное, опасайся миссис Хау, она сущая ведьма. Да я лучше быка дразнить стану, чем ей хоть словечко поперек скажу.
– А что она делает?
– Бьет, вот что. Прюденс тут жила, ну служанка, что до тебя работала, так эта Хау так ее отделала, что руку ей сломала. А Сидони, судомойка, два года назад дело было, до меня еще, но мне говорили, что она упала в погреб да чуть не убилась. Хозяевам никто ни словечка не сказал, но внизу-то все знали, что это Хау. А была она, девчонка эта, Сидони, совсем сопливка, всего-то лет двенадцать!
Лили лежала, не двигаясь, охваченная ужасом. В таких домах, стоящих на отшибе, всегда ходит множество легенд и слухов, твердила она себе, тут самая благоприятная почва для сплетен. Несомненно, Лауди преувеличивает.
– А еще сторонись Трэйера, уж что он творит, так это похуже побоев.
Вот этому нетрудно было поверить. Лауди издала еще один зевок, и Лили торопливо заговорила, пока ее усталая наперсница окончательно не погрузилась в сон:
– А хозяин, что он за человек? Ему ведь трудно угодить. Миссис Хау говорила, что он очень разборчив в том, что касается слуг.
Лауди презрительно фыркнула в ответ.
– Ну и здорова же она врать! Да хозяин знать не знает, есть мы или нет, только о своей работе и думает!
– О работе?
– Вот-вот. Он богатый помещик, у него и рудники, и земли, и скот, и много чего еще. А раз миссис Хау врет, будто он разборчивый, так оно и понятно: надо же ей как-то скрыть, что служанки тут не задерживаются. Уходят одна за другой, вот что.
– А ты почему не уходишь, Лауди?
– Лопни моя печенка, куда ж я пойду?
– Разве у тебя нет семьи?
– Не, меня сюда взяли прямо из приюта. На какое-то время обе девушки умолкли. Лили решила, что Лауди уже спит, и заговорила тихо-тихо, чтобы ее не разбудить, если это так:
– А хозяин бывает буйным?
– Хозяин? Да нет, он просто бирюк. От него и слова-то не услышишь, не то чтоб чего еще. Говорят, от него жена сбежала, бросила его вроде как, да она и умерла уже.
– Когда, Лауди? Когда это случилось?
– Не знаю. Меня тут не было. У него брат есть, молодой хозяин, да только он не тут живет, а где-то в Девоншире, вроде бы с их матерью, а сюда приезжает, только когда товар есть. Говорят, он завтра приедет. Он контрабандист, у него свой корабль.
Этому Лили решительно не поверила. Пока она обдумывала свой следующий вопрос, Лауди захрапела.
Лили тоже закрыла глаза, беспокойно ворочаясь на жестком, неудобном тюфяке. Слава Богу, хоть клопов нет. Створчатое окно, должно быть, выходило на море, потому что в наступившей тишине явственно слышался таинственный шепот волн. Она попыталась привести свои мысли в порядок, но воспоминания путались, сменяясь у нее в голове, словно бесконечно тасуемая колода карт. Мысленным взором Лили видела, как ее кузен потягивает мадеру, сидя у огня и вытянув ноги на каминную решетку. Она видела лица детей, мимо которых проскользнула в переулок, видела, как Трэйер Хау грубо пялится на нее, и тотчас же вслед за этим – злобный взгляд его матери и две седые пряди в ее темных волосах.
А потом перед ее мысленным взором, вытеснив все остальные воспоминания, возникло страдальческое, озлобленное лицо Дэвона Дарквелла. Какое странное тепло проступило в этом лице, когда он спросил: “Что же ты делаешь в моем доме. Лили?” Но потом он назвал ее чертовой служанкой. Вспомнит ли он ее, если они снова встретятся? Лили была твердо уверена лишь в одном: даже если она покинет этот дом прямо завтра, его лицо ей не суждено забыть до конца своих дней.
Глава 3
В половине пятого утра, полусонная, едва не падая с ног от усталости и поеживаясь от холода. Лили умылась ледяной водой и кое-как оделась в полной темноте. Голые ступени служебной лестницы она нашла, пересчитав их одну за другой собственными боками, и спустилась на четыре узких марша в подвал, держась за стену. Доркас уже хлопотала в кухне, слабо освещенной фитилем лампы. Она велела Лили разжечь огонь в кухонном камине (причем стало ясно, что ей впервые за всю свою молодую жизнь приходится кому-то что-то приказывать), а потом еще два наверху – потому что утро выдалось холодное, – в столовой и в библиотеке хозяина. Лили дочиста вымела ложе кухонного камина, принесла ящик угля и принялась за дело.
– Разве вы не хотите сначала почистить решетку, мисс? – робко спросила Доркас, подходя к ней сзади. – Надо обязательно, миссис Хау так: говорит. Все решетки каждое утро.
– Ах да, я.., я забыла.
Откинувшись на пятки, Лили внимательно осмотрела черную от копоти каминную решетку. Им с отцом порой приходилось в жизни туго, но никогда они не были настолько бедны, чтобы не позволить себе нанять хоть одну служанку. Она могла приготовить растопку и разжечь огонь в камине без всяких затруднений, но еще ни разу в жизни ей не доводилось самой чистить решетку.
– Э-э-э.., гм… Доркас, как ее чистят?
– Да разве вы не знаете? – Бесцветные глазки Доркас расширились от удивления.
– Я прислуживала за столом у своей прежней хозяйки, понимаешь? Мне не приходилось чистить решетки.
Это была глупейшая отговорка, но ничего более умного она с ходу придумать не сумела.
