жаль, что они с Эрсой расстались, такая красивая пара была! Интересно, что между ними случилось?
– А мне не интересно! – сурово отчеканил Ливар. – Я и раньше не особо одобрял её выбор, а раз у этого идиота не хватило ума сохранить отношения, то это и к лучшему. Ей нужен кто-то поумнее, мужчина, а не этот бесхребетный, слащавый слизняк, мнящий себя гением косметологии! В нём же нет стержня! Из таких ничего путного не получается.
– Может, ты и прав… Ох, только где же она найдёт такой идеал, как её отец? – госпожа Воярр притворно тяжело вздохнула, усмехнулась и потёрлась щекой о мужнину грудь, крепче обнимая прячущего улыбку супруга. Напряжение немного спало, в конце концов, пока ничего плохого не случилось, всё как-нибудь образуется, как и много раз до этого. Постепенно чета заснула.
Была глубокая ночь, а их дочь всё сидела за туалетным столиком в своей комнатке и прокручивала в памяти события минувшего дня. Она честно попыталась уснуть, но спустя пару часов мучений, скомкав простыню и измолотив несчастную подушку, махнула рукой на это пустое занятие. Закутавшись в огромную шаль, подаренную мамой на её прошлый день рождения, она уселась перед зеркалом и зажгла свечи.
Вообще, любование собой было ей не свойственно, но тут она рассматривала своё лицо со всех сторон, изучала так, словно впервые видела. Нэл не просто разглядывала себя, она искала черты своих родных, ныне живущих, и тех предков, кого когда-то ей показывал отец. Только что-то никак эти самые черты не хотели находиться. Ни внешнего сходства, ни похожей мимики, ни малейшего намёка вообще! Глаза у неё тоже тёмные, как у отца, только без зеленоватого оттенка, и волосы, вроде тёмные, но отец до появления седины был шатеном, а она прямо-таки самая настоящая брюнетка! Ну, вот откуда? Мама блондинка, у папы типаж тоже не особо тёмный и яркий, кожа у обоих светлая, в кого же она такая?
Взгляд Нэл упал на вазочку из горного хрусталя, в ней, под воздействием папиной магии, навеки застыла, как живая, веточка ландыша. Тонкий, нежный аромат приятно ласкал ноздри. Нэл вспомнился далёкий день, когда ей исполнилось двенадцать лет. Родители устроили небольшой праздник, в саду стояли столы с угощением, с ветвей деревьев свисали разноцветные ленты, сотни волшебных мыльных пузырей парили в воздухе. Это было так красиво! К тому моменту пересуды о необычной дочери Воярров улеглись, и соседи перестали их чураться.
Девочка-соседка, ровесница Нэл, подарила ей книгу сказок и букетик чудесных ландышей. Эти цветочки Нэл не выпускала из рук, поставила в вазочку и носила с собой весь день. К вечеру, устав от гостей, она, привыкшая к одиночеству, спряталась в своей комнате, углубилась в чтение новой книги, а ландыши поставила рядом.
Спустя некоторое время цветочки увяли. Она даже проверила, налила ли воды второпях! Вода была, цветы умирали… Нэлис побежала к маме, та любила садоводство, но помочь ничем не смогла, сказала только, что всему в этом мире отведено лишь некоторое время. Видно, цветочки просто отжили своё.
Нел расплакалась, и когда рядом оказался папа, показала ему причину своего горя. Отец выудил один, пока ещё свежий цветочек и куда-то ушёл. А утром у неё на тумбочке стоял малюсенький хрустальный флакончик со всё ещё живой и ароматной веточкой, и рядом лежала записка: “Для тебя, моя девочка. Цветок, который никогда не увянет и будет благоухать всю твою жизнь. Цветы, это повод для радости, а не для слёз! Люблю тебя. Папа.”
В их доме было несколько роскошных, пышущих здоровьем комнатных растений, маме ведь всегда было маловато цветочков! Нэл же с растениеводством не особо дружила, и видеть, как цветы болеют и чахнут, не хотела, так что у неё зелёных питомцев не водилось. Однако с тех пор, благодаря отцу, и в её комнате стояла тонкая веточка. Цветок, который никогда не увянет.
Пальцы невесомо коснулись нежных лепестков, даже на ощупь цветочки были живыми! Нэлис улыбнулась воспоминаниям. Она не переставала удивляться, как легко значимые события забываются и становятся неважны, тогда как такие вот мелочи врезаются в память и согревают душу даже спустя много лет…
Посидев ещё немного, Нэл решила, что ничего страшного не случилось. Всё, что говорил следователь, она слышала сотни раз за свою жизнь, а его дурацкие выводы, вообще, только его проблема. Да и вряд ли он говорил о подозрениях серьёзно. Несмотря на стойкое отторжение и неприязнь, которую вызывал в ней королевский сыщик, и независимо от того, как она его обзывала, сложно было не признать, что он, скорее всего, неглуп, а кроме того, отлично умеет манипулировать эмоциями и поведением людей. Она чувствовала, что он пытался её запугать, а когда не вышло, стал злить, надеясь, что она взорвётся и проболтается. Правда, скрывать ей было нечего, так что тут он ошибся уже изначально.
Ей почему-то вспомнились его глаза, настороженные, сверкающие заледенелым металлом… Женщина тряхнула головой, отгоняя непрошеный образ. Незачем думать об этом невыносимом человеке, если повезёт, они никогда больше не встретятся. Нэлис поплелась обратно в кровать, надеясь, что теперь, когда немного успокоилась, сможет уснуть.
Глава 2
Часть 1
В первый день нового учебного года Нэлис с удовольствием надела форму преподавателя – чёрную юбку в пол и белую блузу с длинными рукавами, подхваченными высокими, узкими манжетами. Верх воротника-стойки и низ манжет был оторочен деликатной оборкой. Сверху полагалось накинуть мантию, приглушённого вишнёвого оттенка, который повторял цвет магического Кристалла, или как его ласково называли «сердца академии». Уложив волосы в крупный узел на затылке и прихватив сумку-портфель, Нэл уже готова была выйти из дома, когда вспомнила, что забыла прикрепить к мантии ленточку, по цвету которой можно было определить принадлежность к факультету.
Как у декана, у неё не было особых знаков отличия, но все факультеты имели свой символический цвет, и преподаватели были обязаны носить опознавательные ленточки, чтобы студенты, если им понадобится помощь, легко могли найти своих наставников. Факультету бытовой магии соответствовал древесно-коричневый цвет.
Ещё раз окинув себя взглядом и поправив коричневый бантик на мантии, декан Воярр вышла под хмурое небо, плотно забитое тяжёлыми серыми тучами. Собирался дождь, но, к счастью, общее собрание факультетов уже давно проводилось в бальном павильоне академии, а значит, никому не придётся выслушивать пространные напутственные речи, стоя под потоками воды.
Семейные члены преподавательского состава жили в небольшом городке рядом с академией. А жилые дома одиноких преподавателей представляли собой двухэтажные строения, с
