никто из вас не получит.
Выйдя, какое-то время я постоял, покачиваясь на пятках и раздумывая. Значит, оружия мне было давать нельзя, но при этом меньше чем за два дня я встретил — и убил — уже двух смертоносных тварей. Закономерность вырисовывалась четкая, так что оставаться безоружным мне очень не хотелось. Вряд ли эти «большие неприятности» окажутся неприятней, чем смерть.
Я мысленно кивнул в ответ на собственные рассуждения и отправился к месту схватки с варгом.
Зарезанных варгом лошадей уже куда-то убрали. А карета с наполовину разломанной крышей так и осталась там, ее только перетащили с середины дороги на обочину. И там же, в траве, лежал кнут, который я пытался взять перед прыжком волка. Кучер, похоже, о нем так и позабыл, а никто другой его не подобрал.
Я взял кнутовище в правую руку и ударил, целясь в одну из балок, свисающих с крыши кареты. Кнут щелкнул, балка рассыпалась в щепы. Прежде я явно умел управляться с кнутом и навык сохранился. Тщательно спрятав находку под одежду, я пошел назад.
Уже начало темнеть. Длинные закатные тени успели расползтись в сиреневый сумрак, пока я шагал по улице, погруженный в мысли. Настолько погруженный, что прошел мимо своей казармы и остановился, только когда понял, что ноги принесли меня к дому архивистов. Правда, не вплотную, — я двигался по противоположной стороне улицы.
Сейчас перед входом в архив не ждали никакие «живчики», хотя мастер Стерий мимолетом упомянул, что даже сегодня, на четвертый день после битвы, их продолжали находить.
В казарму, честно сказать, мне не особо хотелось. Ужин я уже пропустил, и вряд ли кто-нибудь расстарается найти для меня порцию. Печенье мастера Стерии оставило лишь приятные воспоминания — и растущую пустоту в желудке. Интересно, где тут можно было раздобыть что-то съестное?
К дому архивистов тем временем подошел человек. Остановился у входа, огляделся по сторонам. Особенно внимательно он смотрел в ту сторону, где располагались казармы. Меня, стоящего на противоположной стороне под широким темным навесом, человек не заметил. Потом он открыл дверь, на лицо легла полоса света, и я его узнал. Тот самый спасенный мною Виньян Кадаши.
Что этот Виньян хотел от архивистов и почему он так подозрительно озирался на пороге?
Я дождался, пока Виньян закроет за собой дверь, и осторожно приблизился к дому. Обошел входную дверь и остановился у ближайшего окна. Деревянная рама делила окно на четыре небольших квадрата, в которые были вставлены бычьи пузыри — память тут же подсказала, что стекло было слишком дорого для обычных крестьян. Я присел рядом с окном, прислушиваясь, — звук через бычьи пузыри проходил замечательно.
— Дана Вересия ничего не говорила о том, что мы должны сообщать ее гостям информацию о «живчиках», — недовольно пробурчал знакомый мне голос Умоса, хромого архивиста. — Надо бы сперва получить разрешение.
— Ну зачем беспокоить благородную дану такими пустяками? — возразил Виньян, а потом я услышал металлический звон. Память подсказала, что так звякают монеты в кошеле.
— И впрямь! — весело воскликнул второй архивист, Карик, и я вновь услышал звяканье монет, будто бы кто-то пересыпал их из ладони в ладонь. — Ни к чему тревожить ее светлость. Что именно вы хотели узнать, ми-дан?
— Мне нужен свиток с информацией об одном человеке, — сказал Виньян.
Хмурясь, я слушал, как Виньян описывает мою внешность, как архивисты, быстро поняв, о ком речь, находят мой свиток и копируют оттуда все детали.
— Хотелось бы все же знать, зачем вам это, ми-дан? — в голосе хромого архивиста, Умоса, прозвучало подозрение.
— Этот молодой воин спас нас сегодня, — отозвался Виньян беззаботным тоном. — И, как мне кажется, я когда-то видел его в своих владениях. Отправлю управляющему письмо, пусть поднимет архивы. Надо помочь отважному юноше скорее вернуться к семье.
Я отодвинулся от окна и, пригибаясь в высокой траве, прокрался к углу дома, откуда было видно входную дверь. Помочь, говорите, ми-дан? Тому, на кого смотрят с такой ненавистью, не помогают.
Виньян вышел из дома. Его одежда на груди слегка топорщилась — должно быть именно там лежал полученный свиток.
Я провожал его взглядом, а внутри растекалось тяжелое предчувствие неприятностей.
Глава 5
Идея подслушать под окнами дома, выделенного Виньяну, пришла ко мне сразу.
Ночь уже спустилась, и я сомневался, что нобиль смог бы заметить меня в темноте, в отдалении, пока я следовал за ним. Оказалось, что ходить бесшумно получалось у меня легко и без усилий. Ноги будто сами видели, куда и как надо ступать, чтобы ничего не хрустело и не шелестело.
Может, в своей забытой жизни я был разведчиком? Например, на той самой границе, о которой упоминал оставшийся безымянным офицер? Там и научился ходить бесшумно и убивать Шептуний и варгов?
Я сделал себе мысленную зарубку — узнать о границе как можно больше.
Когда Виньян вошел в выделенный ему дом, я скользнул в сторону и спрятался в густой траве, растущей под окном.
Первые минуты ничего интересного не происходило — только шаги Виньяна по половицам, их скрип, шелест одежды и бумаг. Но потом распахнулась входная дверь, и новый голос, смутно знакомый, поприветствовал хозяина дома.
— Тебя никто не видел? — вместо ответного приветствия спросил Виньян.
— Нет, ми-дан. Официально я еще не вернулся, — отозвался пришедший. Я напряг память, вспоминая, кому этот голос принадлежит. А когда вспомнил, от досады едва не саданул кулаком по стене дома. Тот самый офицер, который предлагал мне службу на границе под началом своего брата! А ведь эта идея мне даже понравилась...
— Вот, отправляйся прямо сейчас, доставь это в ближайшую Точку Воздуха, — я услышал шелест бумаги, а потом звяканье монет. — И доплати за срочность. Оставайся там, пока не придет ответ. Как только получишь его, возвращайся немедленно. Никаких задержек по дороге!
— Хорошо, ми-дан, — ответил второй. — Я правильно понимаю, что дело связано с тем «живчиком», который убил варга?
Виньян хмыкнул.
— Как ты догадался?
— Я помню, что на варга у вас были особые планы, ми-дан, так что парень появился очень не вовремя. Возможно, он даже заметил что-то, что замечать не следовало?
— Боюсь, что да, заметил. Ну ничего, как только я получу ответ, из досадной помехи этот «живчик» станет полезным материалом. Раз он потерял память, то не
