Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
пехотных батальона.
В русско-турецкую войну князь подарил армии санитарный поезд для перевозки раненых из примитивных полевых амбулаторий в петербургские госпитали. Его благотворительность проявлялась и в гражданской области. Он был основателем и организатором множества благотворительных начинаний, и в особенности интересовался институтом для глухонемых. Тем не менее, в его характере имелись странные противоречия: этот человек, который мог так широко тратиться на милосердие, был невероятно скареден в мелочах повседневной жизни. Так, во время путешествий он всегда останавливался в самых скромных гостиницах и снимал самые дешевые комнаты. Уезжая, он выходил по черной лестнице, чтобы избежать холла, где ждал персонал гостиницы в иллюзорной надежде получить чаевые.
Поскольку, кроме того, что ему трудно было угодить, у него был еще и подозрительный характер, он всех заставлял себя бояться. Для моей матери было страданием путешествовать с ним. В Петербурге, чтобы сократить расходы на приемы, он приказывал не освещать часть салонов, заставляя гостей толкаться в уже полных комнатах. Вдовствующая императрица[31], помнившая причуды моего деда, рассказывала нам, что за ужином на столах стояла серебряная посуда, но в вазах искусственные фрукты были перемешаны с натуральными. Тем не менее, давались праздники неслыханной роскоши и пышности. На одном из таких вечеров состоялась историческая беседа царя Александра II с французским генералом Лефло[32].
Бисмарк занял агрессивную позицию и не скрывал своих намерений «покончить с Францией». Встревоженное французское правительство отправило генерала Лефло в Санкт-Петербург с миссией добиться вмешательства царя, чтобы предотвратить конфликт. Деда попросили устроить вечер, на котором французский посланник мог бы встретиться с монархом.
В тот вечер в нашем домашнем театре играли французскую пьесу. Было условлено, что царь после спектакля будет стоять у оконной ниши в фойе, где генерал Лефло сможет его найти. Когда дед увидал их вместе, он подозвал мою мать и сказал ей: «Смотри и хорошенько запомни, что ты видишь: ты присутствуешь на историческом свидании, решающем судьбу Франции».
Александр II обещал вмешаться, и Бисмарк был предупрежден, что Россия готова к мобилизации, если Германия будет упорствовать в своих воинственных намерениях[33].
Дед страстно любил искусство и всю жизнь покровительствовал художникам. Большой любитель музыки, он сам был превосходным скрипачом, его прекрасная коллекция старинных скрипок включала Амати и Страдивари. Считая, что я унаследовал от него музыкальный дар, мать поручила профессору консерватории давать мне уроки музыки. Чтобы меня ободрить, даже достали Страдивариуса, но напрасно. После этой неудачной попытки скрипка была расстроена, а мои уроки прекратились.
Коллекции, основанные князем Николаем, были пополнены его внуком, также имевшим вкус к произведениям искусства. Витрины его рабочего кабинета содержали солидную коллекцию табакерок, ваз горного хрусталя, наполненных драгоценными камнями, и другие дорогие безделушки. От своей бабки, княгини Татьяны, он унаследовал страсть к драгоценностям. С собой он всегда носил замшевый кошелек, наполненный неоправленными камнями, которые он любил перебирать, заставляя любоваться ими своих друзей. Мне он помнится всегда забавлявшим меня тем, что катал по столу восточную жемчужину, такую красивую и столь совершенной формы, что ее даже не стали просверливать.
Дед оставил множество книг о музыке[34], а также серьезную работу по семейной Истории[35]. Он был женат на графине Татьяне Александровне Рибопьер[36]. Я не знал эту бабку, умершую до замужества моей матери. Она была слабого здоровья, что заставляло их с дедом часто бывать за границей, на водах и в Швейцарии, где у них была собственность на озере Леман. Эти частые отлучки оказались убыточными для их русских имений. Восстановление состояния и устройство наших земель, слишком часто остававшихся покинутыми, стоило многих усилий моим родителям.
Дед умер в Баден-Бадене после долгой болезни. Там я его видал в раннем детстве. Мы часто ходили к нему в гости по утрам, я и брат, в скромную гостиницу, где он жил. Обычно мы заставали его сидящим в вольтеровском кресле, ноги его были укутаны шотландским пледом. Возле него, на столике, уставленном флаконами и лекарствами, всегда бывала бутылка малаги и коробка с бисквитами. Это с ним я принимал свои первые аперитивы.
* * *
Я не знал своей бабки с материнской стороны. Она была, говорят, добра, умна и остроумна. Она была также красавицей, судя по очаровательному портрету, сделанному с нее Винтерхальтером. Она любила окружать себя компаньонками, которых мы по-русски зовем «приживалками», – лицами, обязанности которых слабо определены, но которые часто встречались в старых фамилиях, составляя часть челяди. Так, некая Анна Артамонова имела единственной обязанностью присмотр за очень красивой собольей муфтой, которую бабка хранила в картонке. Анна умерла, бабка открыла картонку: муфта исчезла. На ее месте лежала записка, написанная рукой покойницы: «Прости, Господь Иисус Христос! Будь милостив к твоей слуге Анне за ее грехи вольные и невольные!»
Бабка специально следила за воспитанием моей матери. В семь лет мать уже привыкла к светской жизни, она умела принимать гостей и поддерживать беседу. В день, когда бабка ожидала визита одного посла, она велела принять его дочери, еще совсем маленькой. Мать старалась изо всех сил, предлагала чай, бисквиты, сигареты… Все напрасно! Гость, ожидавший хозяйку дома, не обращал ни малейшего внимания на усилия девочки и не говорил ни слова. Мать уже исчерпала все свои возможности, когда ее внезапно осенило спросить: «Может быть, вы хотите писать?» Посол мгновенно оттаял. Бабка, вошедшая в этот момент, застала его хохочущим.
* * *
С отцовской стороны я знал только бабку!?[37] Мой дед, Феликс Эльстон[38], умер задолго до женитьбы родителей. Его называли сыном прусского короля Фридриха Вильгельма IV[39] и графини Тизенгаузен[40], фрейлины сестры короля, императрицы Александры. Императрица отправилась в Пруссию навестить брата, взяв с собой фрейлину. Последняя внушила сумасшедшую страсть прусскому королю, который даже хотел на ней жениться. Некоторые говорят, что романтическое приключение действительно кончилось морганатическим браком; другие, что молодая женщина отказалась от этого союза, чтобы не покидать императрицу, но что она тем не менее уступила настояниям короля и сын, родившийся от этой тайной любви, был Феликс Эльстон. Злые языки того времени видели в этом имени сочетание двух французских слов: «она удивлена» (elle s'etonne), которые должны были выразить чувства молодой матери.
Дед жил в Германии до шестнадцатилетнего возраста, Затем он отправился в Россию и поступил в армию. Позднее получил под свою команду донских казаков.
Он женился на Елене Сергеевне, графине Сумароковой, последней представительнице этого рода. Ввиду этого обстоятельства император позволил моему деду Эльстону принять титул и фамилию жены[41]. Та же
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
